Ты будешь мой
Шрифт:
– О том, что она беременна. Так что с вейлой?
– Отпустили, - выплёвывает фэйри. – Что же ещё? Ты пролила за неё кровь, ритуал соблюдён. Но, в конце концов, если тебе так приспичило освободить эту девку, приказала бы танцевать мне.
Я ощупываю ноги – точнее, пытаюсь. Они кровят и отзываются вспышкой боли на каждое прикосновение. Не хочу даже представлять, как они сейчас выглядят.
– Ты умеешь танцевать?
Сильвен молчит, полагаю, обиженно. Но когда он прерывает тишину, его голос звучит непривычно серьёзно:
– Арин, ты действительно
– Умереть у нас хочешь ты, - отзываюсь я, прислоняясь спиной к стене – деревянной на ощупь и даже, кажется, тёплой, точно живой. – А я тебе помогаю.
– Ты понимаешь, что когда нас выведут на помост в полдень, за тебя никто не вступится?
– А как же подарок нашей королеве? – улыбаюсь я, и Сильвен усмехается.
– Если старейшины захотят тебя дарить. Нет, убивать тебя они не станут. Они, например, вполне могут посадить тебя на цепь рядом с речкой, чтобы водный дух был к ним благосклонен.
– Или всё-таки убить быстро и не мучать, - говорю я, совершенно в это не веря. Ну за что меня убивать? Зачем?
– Сильвен, отстань, а? Мне правда жаль, если на цепь нас посадят вместе. Впрочем, ты же и так хотел умереть от яда вейлов, - я спохватываюсь: - Как твоя рука?
– От неё я не умру, - отзывается Сильвен.
На этом милый разговор о смерти подходит к концу. Мы молчим до тех пор, пока в круглое окошечко над нами не начинает литься тусклый свет проснувшегося солнца.
– Не лги им, - шепчет Сильвен под аккомпанемент чьих-то скрипящих шагов.
Не успеваю потребовать объяснений: дверь нашей деревянной клетки открывается перед тремя стражниками и двумя фэйри, с ног до головы украшенными татуировками. Эти двое, когда начинают говорить, шипят и свистят просто ужасно. Я понимаю только отдельные слова и постоянно переспрашиваю. Сильвен, отвернувшись, молчит. На него, впрочем, никто не обращает внимания.
У меня три раза (в разных версиях) спрашивают, зачем русалка приехала в Гленну и что делает конкретно в их деревне.
Интересуюсь, где они нашли русалку. Фэйри смеются и уверяют, что глупо отрицать мою принадлежность к морским фэйри, несмотря на мои ноги. Я продолжаю объяснять, что никакая не русалка, а обычная человеческая девушка с Побережья и просто приехала на ярмарку. А вейлу мне стало жаль. Да, так бывает.
Но никто меня не слушает. Один из татуированных фэйри протягивает руку, которая тускло светится зелёным. Я отшатываюсь, теряю равновесие, сзади меня подхватывает Сильвен. Его шёпот: «Не сопротивляйся» и зелёный свет – последнее, что я помню, прежде чем в очередной раз утонуть в мутно-серой, холодной воде, которая душит, раздирает грудь, утаскивает всё ниже – и из которой никак не выплыть…
Когда я, задыхаясь, просыпаюсь, татуированные фэйри сидят рядом на корточках и, перебивая друг друга, о чём-то громко спорят.
Пытаюсь поймать взгляд Сильвена, но фэйри отворачивается.
А какое-то время спустя татуированные всё-таки приходят к согласию. Меня подхватывают на руки, Сильвена – под руки и куда-то тащат по
Когда мы оказываемся снаружи, мне слепит глаза, и я чуть не падаю с рук держащего меня фэйри. Он аккуратно сажает меня на помост, придерживает, что-то тихо говорит, но я смотрю только на Сильвена, которого выставили перед толпой жужжащих, как рой пчёл, фэйри. И снова раздаётся шепелявый вопрос, смысл которого я теперь понимаю.
Тишина в ответ тоже очень красноречива.
– Почему он? – слабым голосом хриплю я. – Оставьте его, лучше я…
Стражник-фэйри зажимает мне рот ладонью.
– Он твой сайе, русалка.
Голова идёт кругом. Гул в ушах, глаза слезятся, помост плывёт. Я не слышу, как мычу в руку стражнику и зачем-то слабо дёргаюсь, делая неубедительные попытки вырваться.
Я, я сама поставила Сильвена на этот помост, и я, я виновата! Но беззащитной вейле ведь нужна была помощь…
«А кто поможет тебе?» - набатом ударяют слова Сильвена.
Пустите меня вместо него!
Третий вопрос тонет в свисте ветра, и кто-то из фэйри-стражников вытаскивает из ножен короткий меч, а мне чудится, что они собираются убить Сильвена. Вырываюсь по-настоящему, и ветер рычит, орёт мне в лицо, а потом, обвив невидимой петлёй за пояс, вздёргивает в воздух.
Я взлетаю. Воздух вокруг начинает светиться серебристым, завиваться в воронку и стрекотать крыльями.
Беспомощно барахтаюсь, как увлечённый сильным ветром жук – пока меня не подхватывают чьи-то руки. Истошно цепляюсь за них, и сразу же полёт становится плавным, лёгким, а рёв ветра словно замирает. Пытаюсь перевести дух, поднимаю голову: круглые янтарные глаза незнакомого вейла глядят на меня в ответ, и я чуть не выпускаю его руку от неожиданности. Фэйри что-то говорит, но я совершенно ничего не понимаю.
Мы поднимаемся выше и выше. Слева замечаю Силвьена, он жмурится, а когда всё-таки открывает глаза, старательно не смотрит на землю, держась за руку другого вейла.
Внизу мечутся маленькие фигурки фэйри: одни бегут врассыпную, другие собираются в группу в центре.
Откуда-то справа доносится короткий возглас, по тону напоминающий приказ, и вейлы резко взмывают в небо.
Внизу гудит земля, светятся деревья. Мы несёмся к облакам, выше крон – и вовремя. Громадное коричнево-зелёное существо, просвечивающее на солнце, отделяется от деревьев, покрывающих холм, и тянет к нам руки-ветви.
Вейлы бросаются в разные стороны, как рой мушек, которых летом отгоняешь руками. Мы проваливаемся в воздушную яму и почти сразу же взлетаем в небо, потом влево – и тут же вправо. Я зажмуриваюсь, но так только страшнее.
Существо (дух деревьев?), тем, временем, растопырив руки-сучья, вхолостую взмахивает ими, как дерево на ветру, и с глухим стоном оседает обратно в холм.
Мы летим прочь. Ветер свистит в ушах, от него наворачиваются слёзы, но он как будто не даёт мне упасть, поддерживая, точно невидимая подушка.