Ты будешь просить еще

Аверина Екатерина

Замуж я пока не вышла. Мы решили, что сначала родится сын, а потом мы распишемся и все вместе поедем в путешествие. Папа поворчал, конечно, но наше решение принял.

Мне не хватает Дейва. Мы болтаем по видеосвязи пару раз в неделю. Про мою беременность я не решилась ему рассказать. Сердце сжимается при виде его зеленых глаз, а тело вспоминает горячие мягкие руки.

Любовь к нему никуда не делась. Она стала тише, теплее, уютнее, но она есть и для нее всегда будет место в моей душе.

Феликс все же рассказал мне, что произошло. Я поворчала, даже обиделась на пару часов, но поняла, почему они так поступили. А сейчас, когда я сама готовлюсь стать мамой, еще больше утвердилась в правильности принятого ими решения.

Мы живем в обществе, где подобные отношения не приемлемы. Они не укладываются в голове, и фамилия отца накладывает свою ответственность. О его репутации говорят многие, но даже они не примут любовь на троих. Да и дети… Сначала садик, потом школа. Придется объяснять вещи, которые другие ребята не поймут, а это чревато травлей. Не хочу такой жизни ни для нашего сына, ни для малышки Алексии.

День подходит к своему завершению. В тишине квартиры раздается звонкий щелчок открываемой двери. Я нарочно не бегу встречать своего мужчину.

— Привет, — он обнимает за талию, кладет ладони на живот, я с удовольствием накрываю их своими. Легкий поцелуй в щеку и колючая двухдневная щетина царапает кожу. Его запах, как и всегда, обволакивает меня надежностью, защитой, спокойствием. Мой огненный Феликс полыхает внутри, но сдерживает бурю показывая, что умеет быть нежным. Разворачивает к себе лицом, подсаживает на подоконник. — Грустишь?

— Думала про Давида, — признаюсь ему.

— Что надумала? — обаятельно, обезоруживающе улыбается.

— Соскучилась. Когда он приедет? — глажу Лекса по небритой щеке. Он щекотно трется о ладонь.

— Скоро, — отвечает неопределенно. — Покормишь меня, малыш? Я пока смою с себя тяжелый день.

Накормив Феликса ужином, созвонилась с мамой. Она и Лиска единственные, кто пока знает о моей беременности. Рассказать отцу и

брату я не решилась. Мы поболтали о всяких женских штучках, она обеспокоенно поинтересовалась, как я себя чувствую. Пришлось в сотый раз заверить, что все хорошо. Мамочка просто боится, вспоминая собственную тяжелую беременность, я не виню ее за назойливую переживательность. Люблю очень. После того, как она мне многое рассказала, опустив подробности их с папой совсем личной жизни, многое в моей голове изменилось и чувства к семье стали в разы сильнее.

Пролежав в своих мыслях почти до рассвета, я только прикрыла глаза, как услышала странный шорох, отправивший мое сердце в путешествие по всему телу.

— Лекс, — толкаю любимого в бок.

— Ммм, — он сонно приоткрыл глаза. — Что такое? Тебе плохо? — проснулся через мгновение и сел на кровати.

— Там кто-то есть, — шепчу ему показывая пальцем на дверь и натягиваю одеяло выше.

— Где? — не сразу понимает любимый.

— Это так вы встречаете друга? — с улыбкой и без стука в спальню вошел Давид. Маленькими ручками за крепкую надежную шею его обнимает дочка.

— Привет! — с визгом подскочила с кровати едва одернув короткий пеньюар и кинулась обниматься. Феликс рассмеялся, откинувшись на подушки.

— Снова все в сборе, — довольно заявляет мой голубоглазый кошмар.

— Ага, — в ответ Давид бережно прижимает меня к себе свободной рукой позволяя вдоволь надышаться ароматом горькой вишни. — С прибавлением, — с нежностью целует в щечку растерявшуюся Алексию.

— Добро пожаловать домой, — Феликс тоже обнял друга. — Мы соскучились.

Конец