Ты будешь рядом

Ляпота Елена Михайловна

В центре искусственного сохранения сна Кире отказали. Но она не сдалась. Она штурмовала инстанции и даже уговаривала докторов приписать ей какую-нибудь болезнь, лекарство против которой было бы найдено лет через тридцать. Всё было напрасно. Её никто не слушал. И только спустя два года директор центра сжалился над Кирой и обратился к руководству центра борьбы с внеземными штаммами с личной просьбой. Скрытые сведения были изучены под строжайшим секретом. И выяснилось, что имя любимого Киры есть в списке выживших.

Перед директором центра встала

диллема: позволить Кире заснуть на двадцать восемь лет или отказать, руководствуясь тем, что её случай не попадает под законодательство об искусственном сохранении жизни. Это был нелёгкий поединок чести и совести, жалости и страха. От его решения зависел ответ на вопрос: была ли упорная борьба моей Киры напрасной или же обретала смысл.

Я не стала описывать то, как директор центра сделал свой выбор. Не стала описывать чувства и мысли Киры в тот момент, когда она ждала решения. Свою книгу я закончила одной единственной фразой "Ты готова?". И в этой фразе было намного больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Тогда я ещё не подозревала, сколь судьбоносной окажется для меня самой эта фраза.

Когда я закончила писать свою книгу, за окном было ещё темно. Я посмотрела на часы. Было около трёх ночи. С души словно свалился камень. Ужасно захотелось спать. Я выключила монитор и с чувством глубокого удовлетворения отдалась в объятия Морфея. Это было прекрасно: я наконец-то обрела счастье, пусть на короткий миг, пусть на страницах собственного романа.

Утром я летела на работу, словно на крыльях. Едва увидев мои сияющие глаза, Бова многозначительно улыбнулся.

– Наша маленькая Лара, кажется, влюбилась.

– Да, Бова. Я влюбилась в жизнь. И в тебя, и в моих маленьких питомцев.

– Тебе что, выписали пару доз эндоморфинов?
– удивлённо спросил Бова.

– Круче. Мой организм произвёл их самостоятельно. Я написала книгу.

– Книгу? Интересно. Жаль, что я ненавижу читать.

– Мог бы этого и не говорить.
– с укоризной произнесла я. Впрочем, Бова нисколько не оскорбил мои чувства. Сейчас мне было глубоко наплевать, понравится кому-либо моя книга. Главное, я её написала. И теперь душу бередила лёгкая ностальгия по тем дням, когда я коротала вечера вместе с моей Кирой, придумывая её жизнь.

– Извини. Я всего лишь сказал правду. Но у меня много знакомых, которые не могут жить без книг.

– Спасибо.

В этот момент в кабинет зашла Мария. Глаза её удивлённо расширились, когда она увидела, что я на месте.

– Надо же, ты не только не опоздала, как обычно, а даже пришла раньше меня.

– Я исправляюсь.

– Надолго-ли?

Этот вопрос словно ошпарил меня кипятком. Мария имела ввиду вовсе не то, о чём я подумала. Она спрашивала, надолго ли меня хватит, чтобы не опаздывать. Но теперь я задала самой себе вопрос: как долго я смогу жить, питаясь этим чувством радости, которое испытывала в этот момент. И что будет потом, когда эйфория улетучится, а реальность, то бишь одиночество, опять постучится ко мне в двери.

Прочь.

Прочь грустные мысли. Сегодняшний день слишком прекрасен, чтобы я позволила опять попасться к вам в плен.

Меня отвлёк звонок в дверь. Должно быть, клиент. Но это оказался робот-курьер, державший в механической руке букет ярко красных роз. Очевидно, Сергей Бра снова вышел на тропу войны. Теперь его знамя приобрело красный цвет, далёкий от нежно-романтического розового.

Но я ошибалась. Букет предназначался Марии. И послал его не кто иной как собственный муж. Надо же, какой романтический порыв. Мне казалось, Виктор не столь эмоционален.

– Красиво, правда?
– улыбка Марии излучала счастье. Но мне почему-то показалось, что в глазах у неё затаилась боль. Выглядела она неважно.

– Ты не больна?
– осторожно спросила я.

– Нет. Я абсолютно здорова. Цветы вовсе не по этому поводу. Я вообще не знаю по какому они поводу, но мне уже приятно, что бы они не означали.

– А что они могут означать?

– Что мы снова вместе.

– Но вы и так вместе. Вы что, празднуете воссоединение?

– Нет. Просто мы уже неделю живём отдельно.

– Так, - сказала я, опустившись на стул и набрав в грудь побольше воздуха.
– Я так углубилась в свой роман, что упустила из виду что-то важное. Почему вы решили жить отдельно?

– Мы решили отдохнуть друг от друга.
– тихо сказала Мария. Она и сама не верила в то, что говорила.

– Вы так сильно друг от друга устали? Какой бред. Вы как малые дети. Стоило мне выпасть из реальности на каких-то пару месяцев, как вы уже разбежались в разные уголки сада. Может, снова взять вас за руки и помирить?

– Не нужно. Видишь, Виктор и сам справился.
– Мария многозначительно посмотрела на цветы. Лепестки роз выглядели такими свежими, а аромат наполнил всю комнату.

– И что послужило поводом.

– Алиса. Когда я увидела её впервые, не смогла удержаться и расплакалась. Она такая хорошенькая. Так хочется прижать её к себе и не отпускать никогда.

Алиса - дочь Арнольда и Ольги, родилась две недели назад. Действительно, очаровательная малышка. Родители, бабушки и дедушки, тёти и дяди буквально души в ней не чаяли. Димарис даже начал ревновать, но это свойственно всем детям, когда в семье кроме них появляется кто-то ещё.

Появление на свет ребёнка всегда провоцирует всплеск материнских чувств у любой нормальной женщины. Это природный инстинкт. А Мария хотела иметь детей. Хотела, но не могла. Вернее, могла, но добровольно отказалась от этого, выбрав в мужья Виктора. И это причиняло ей боль. У каждого своя боль. И может быть, эта боль не менее сильна, чем моя собственная. Я ведь не могу заглянуть Марии в душу. Остаётся только догадываться, что за секреты хранит её любящее сердце.

Почему кругом одна боль? У кого-то голова идёт кругом от счастья, а кто-то плачет, потому что не может испытывать те же чувства. Неужели мир не может обойтись без боли?