Ты будешь там?

Мюссо Гийом

— Я знаю такое, о чем ты никому не рассказывал: ни лучшему другу, ни любимой женщине.

— Что же, например?

— Ты не захочешь об этом слышать.

— Ну, говорите! Давайте! Мне нечего скрывать!

— Спорим?

— Какую тему вы желаете затронуть?

Мужчина подумал и ответил:

— Может, поговорим о твоем отце?

Вопрос прозвучал как пощечина, которую Элиот никак не ожидал получить.

— При чем здесь мой отец?

— Хотя твой папа никогда в этом не признавался, он был алкоголиком, не правда ли?

— Нет, вы лжете!

— Не

спорь, ты знаешь, что я прав. В глазах других людей он был уважаемым бизнесменом, любящим мужем и хорошим отцом. Но ты и твоя мама видели его совсем другим. Разве это не правда?

— Вы ничего об этом не знаете!

— Все я знаю. К старости он немного утихомирился, но, когда ты был маленьким, он тебя сильно бил, помнишь? — Поскольку Элиот ничего не ответил, мужчина продолжил: — Порой такое случалось после нескольких выпитых им рюмок. Будучи пьяным, он быстро выходил из себя, а возможность кого-то побить его успокаивала…

Элиот молча внимал словам незнакомца и чувствовал себя раздавленным.

— Долгое время ты не сопротивлялся, а иногда даже провоцировал побои. Потому что знал: если он отведет душу на тебе, то не тронет мать.

Мужчина помолчал несколько секунд, перед тем как спросить:

— Ты хочешь, чтобы я продолжил?

— Да отстаньте вы наконец!

Но незнакомец зашептал:

— Один раз в обед — тогда тебе было десять лет, — возвращаясь из школы, ты нашел свою мать в ванной всю в крови. Она перерезала себе вены…

— Замолчишь ты или нет, паршивый старикан! — взорвался Элиот, хватая незнакомца за ворот.

— Ты пришел как раз вовремя и успел ее спасти. Помнится, ты вызвал скорую, но мама взяла с тебя обещание никому ничего не рассказывать. И ты сдержал слово. Ты помог ей разбить стекло в ванной, и она сказала врачам скорой помощи, что поранилась, поскользнувшись на мокром полу. Это был ваш секрет. Никто больше об этом не знал.

Мужчины теперь стояли лицом к лицу. Элиот был поражен до глубины души. Он не ожидал разоблачения семейных тайн. По крайней мере, не сегодня вечером и не таким странным образом. Ему казалось, что все эти воспоминания уже давно притупились и ушли в прошлое, однако сейчас он опять чувствовал нестерпимую боль.

Как ножом по сердцу.

— Сначала ты думал, что правильно поступил, когда спас мать от смерти и психиатров. Только потом ты понял, что совершил ошибку. Это все-таки произошло. Через два года твоя мать прыгнула с тринадцатого этажа.

Каждое произнесенное слово было для Элиота ударом.

Впервые за последние годы слезы навернулись на его глаза. Он чувствовал себя уязвленным и пораженным, словно его отправили в нокаут.

— И с тех пор тебя мучает чувство вины за то, что случилось с мамой. Ты думаешь, что все могло быть по-другому, если бы тогда ты рассказал врачам всю правду. Мама нуждалась в помощи психиатра, и ее могли вылечить в специальной клинике. Мне продолжать?

Элиот открыл было рот, чтобы сказать «нет», но не смог произнести ни слова.

Незнакомец казался взволнованным, но он продолжал рассказывать Элиоту всю правду о нем

самом, и молодому врачу было больно слушать.

— Ты говоришь, что не хочешь детей потому, что современный мир — небезопасное место и что будущее не обещает ничего хорошего. Но это не правда, Элиот…

Молодой врач нахмурился. На этот раз он не знал, к чему клонит его собеседник.

— Ты не хочешь детей, поскольку всегда думал, что родители тебя не любят. И теперь ты боишься, что тоже не сможешь быть любящим отцом для своего ребенка. Удивительно, как темны закоулки нашего разума, не правда ли?

Элиот не стал спорить. Всего три минуты — и человек, которого он никогда не видел, пошатнул его убеждения и уверенность в себе. «Все мы лишь кучка никчемных маленьких секретов», — горестно подумал он.

Налетел сильный порыв ветра. Незнакомец поднял ворот куртки, подошел к Элиоту и, пытаясь приободрить, положил руку ему на плечо.

— He трогайте меня! — попросил молодой врач, отходя к перилам. Он задыхался, и в голове у него царил хаос. Доктор чувствовал, что от него ускользнуло самое важное: к чему эти откровения? — Допустим, я признаю, что все рассказанное вами правда. Но я не понимаю, чего вы от меня хотите, — произнес Элиот, глядя в глаза таинственному гостю.

Незнакомец лишь покачал головой:

— Ничего, малыш. Сожалею, что так тебя разволновал. Ведь я здесь вовсе не из-за тебя.

— А из-за кого же?

— Я пришел, чтобы увидеть ее…

Он снова достал из кармана кошелек и протянул выцветшую фотографию.

Молодая женщина с сияющими глазами и раскрасневшимися на морозе щеками бросала снежный комок. Ее любимая фотография, сделанная прошлой зимой в Центральном парке… С тех пор как Илена подарила ему этот снимок, Элиот всегда носил его с собой в кошельке.

— Где вы взяли эту фотографию? Только попробуйте подойти к Илене — и пожалеете, что родились на свет…

Но незнакомец не стал слушать угроз Элиота. Он погладил собаку и сделал несколько шагов к окну, как будто почувствовал, что пришло время уходить. Как накануне в аэропорту, перед тем как исчезнуть в туалете, он снова забился в судорогах.

Но на этот раз Элиот не даст ему испариться!

Молодой врач бросился за незнакомцем, чтобы остановить его, но тот уже успел выйти с террасы и закрыть за собой стеклянную дверь.

— Откройте эту чертову дверь! — закричал Элиот, бешено колотя по стеклу.

К несчастью, по задумке дизайнера стекло отливало зеленым цветом, поэтому в темноте окна и дверь превращались в некое подобие зеркал. Закрытый на террасе Элиот не видел ничего, но с той стороны все прекрасно просматривалось.

— Откройте! — потребовал Элиот.

Тишина. И чуть позже голос:

— Не забудь мои слова: я — друг, а не враг.

Но Элиот не собирался упускать страшного типа. Он хотел знать о нем больше. Недолго думая, доктор схватил железный стул и изо всей силы ударил по стеклу. Посыпались мелкие сверкающие осколки. И вот он в доме… Элиот сбежал вниз по лестнице и осмотрел комнаты. Выбежал на улицу.