Ты дивно устроил внутренности мои
Шрифт:
При распределении обязанностей отдельная клетка должна обладать лишь одной–двумя способностями, но обладать ими в совершенстве. Глазные палочки и колбочки неподвижны, а амеба способна осуществлять различные движения. Но человеческая клетка может добиться, хотя и с некоторыми ограничениями, гораздо «большего». Ее достижения более существенны. Всего одна палочка может передать такую волну света, которая даст мне полное представление о радуге, об огромной рыбине, вдруг показавшейся из воды, о едва уловимом изменении выражения лица моего близкого друга. Она может даже спасти меня от опасности, послав немедленное сообщение в мой мозг: одна из опор моста рухнула прямо перед колесами моей машины.
В обмен на самопожертвование отдельная клеточка может наслаждаться тем, что я называю «исступленным восторгом принадлежности к обществу».
А что такое сексуальное удовольствие? Даже и это не настолько конкретно и привязано к определенному месту, насколько вам может показаться. Эрогенные зоны не снабжены специальными нервами удовольствия. Сконцентрированные в них клетки чувствуют прикосновение и боль так же, как остальные. Помимо стимуляции прикосновениями кожи к коже секс состоит из удовлетворения потребности и из чувственного удовольствия, а также из связанных с ним воспоминаний и, может быть, из слуховых стимуляторов в виде негромкой музыки. Мы также привносим в секс свое сложное чувство любви и влечения, которое испытываем друг к другу в этот момент. На более глубоком, клеточном уровне содержится побуждение передавать жизнь от поколения к поколению, обеспечивать выживание — это то, что запрограммировано в каждой клеточке. Все эти факторы вместе и обеспечивают сексуальное удовольствие.
Я лично испытываю огромное наслаждение от другого получаемого человеком удовольствия: от музыки, исполняемой симфоническим оркестром. Когда я слушаю музыку, основной источник того, что называется удовольствием, расположен внутри моего уха. Именно ухо может воспринимать очень слабые звуковые волны, едва ощутимо воздействующие на барабанные перепонки. Длина этих волн составляет одну миллиардную часть сантиметра (это равно одной десятой диаметра атома водорода). Такая вибрация передается в мое внутреннее ухо тремя косточками, известными под названиями молоточек, наковальня и стремечко. Когда на пианино берется нота СИ, частота звука, получаемого при ударе по клавише такова, что молоточек моего внутреннего уха ударяет по наковальне 256 раз в секунду. А потом отдельные реснички, подобные палочкам и колбочкам глаза, передают специфические звуковые образы в мой мозг. Мозг объединяет эти образы с другими факторами: насколько сильно я люблю классическую музыку, насколько хорошо я знаком с исполняемым произведением, каково состояние моего пищеварения, кто из моих друзей сейчас со мной, — в зависимости от этого и предлагается комбинация импульсов, т.е. тип моего удовольствия.
В природе существуют такие организмы, которые живут совместно с другими, но не могут полностью насладиться их обществом. Например, амебы объединяются вместе для воспроизведения себе подобных. И это «сообщество амеб» в количестве от десяти до пятисот штук образует на короткое время слитный конгломерат, называемый слизистым формированием. Они группируются точно так же, как их предки группировались много лет назад. Образуется невидимая человеческому глазу скользкая, неуклюжая, медленно передвигающаяся, кишащая живыми существами масса. Эта масса еле движется вперед, оставляя позади себя хвост из слизи, что объясняет ее название. Передние клетки сцепляются друг с другом до тех пор, пока не образуют что–то похожее на башню. Постепенно на вершине башни формируется специальная спора, которая и наполняется новорожденными амебами. Изменяется форма всего слизистого формирования — оно становится очень похожим на гриб поганку. И вот наступает момент, когда спора лопается, и новые амебы выбрасываются в окружающее пространство. Этот процесс занимает восемь часов. Он демонстрирует простейшую форму сосуществования между клетками. Но данному амебному формированию недостает главного. Оно не представляет собой цельный организм, имеющий одни и те же гены, объединенный родственными связями. Клетки амебного формирования сливаются только один раз для конкретной цели — размножения. После этого они разъединяются и расходятся каждая своим путем.
В отличие от амебы, тело человека
5
Lewis Thomas, The Medusa and the Snail (New York: Viking Press, 1979), pp. 155–157.
В течение девяти месяцев клеточки организма изысканнейшим способом распределяют свои функции. Появляются миллиарды кровяных клеток, миллионы разнообразнейших палочек и колбочек — сотни миллионов клеточек формируются из единственной оплодотворенной яйцеклетки. И, наконец, рождается ребенок — мокрый и липкий. А его клетки уже взаимодействуют между собой. Мышцы его тела уже упражняются, совершая отрывистые, угловатые движения; личико реагирует на резкий свет и сухой воздух помещения; легкие вместе с голосовыми связками объединяются, чтобы сделать первый глоток воздуха, сопровождаемый пронзительным криком.
В этом сморщенном состоящем из клеток человечке происходит чудо: все составные части испытывают восторг принадлежности к единому целому. В жизни ребенка будет многое: радость видеть счастье в глазах матери, услышавшей его первые невнятные слова, открытие собственных талантов и способностей, достижение определенных успехов в человеческом обществе. Он — это множество клеточек, но он — единый организм. И все его сотни триллионов клеток знают это.
Я закрыл глаза, снял ботинки и пошевелил пальцами правой ноги. Они длиной всего в полкарандаша, а при ходьбе обеспечивают поддержку веса всего моего тела. Я сложил ладонь домиком, приложил к уху и услышал характерный звук — эффект морской раковины. На самом деле этот звук издают кровяные клетки, продвигаясь по капиллярам моей головы. Я вытянул левую руку и постарался представить: с каким единодушием в этот момент мгновенно растянулись и сократились — кому как положено — все мои мышечные клетки. Я потер палец о руку и почувствовал стимуляцию осязательных клеток: 450 штук на каждом квадратном сантиметре кожи.
Внутри меня — в желудке, селезенке, печени, поджелудочной железе и почках — везде миллионы преданных мне клеток. Они трудятся так четко и слаженно, что я никоим образом не замечаю их присутствия. Тоненькие волоски в моем внутреннем ухе контролируют входящий воздушный поток: они всегда на страже, всегда готовы помочь мне, если я вдруг потеряю равновесие.
Когда мои клетки четко выполняют свои функции, я не замечаю присутствия каждой из них. Я ощущаю только то единое целое, которое они составляют, — то, что именуется Пол Брэнд. Мое тело, состоящее из множества частей, тем не менее — одно. Это и есть сущность той аналогии, которую мы будем рассматривать в нашей книге.
3.
Многообразие
Когда мы постигаем суть одного понятия, нам начинает казаться, что мы вправе считать себя постигнувшими суть и двух понятий. Потому что «два — это один и один». Мы забываем, что нам предстоит еще изучить сущность «и».
В моей лаборатории исследовались, конечно же, не только «бездельницы» амебы и летучие мыши. Целый ящик письменного стола занимают аккуратно уложенные и классифицированные образцы клеток человеческого тела. Находящиеся вне организма — безжизненные, помеченные краской и приклеенные эпоксидным клеем, — они теперь вряд ли способны принять участие в том водовороте жизни, который происходит внутри меня. И все–таки, если бы я поместил их под микроскоп, они дали бы мне представление о том, что такое тело.