ТЫ ИЯ
Шрифт:
— Затраты того стоили, — выносит своё экспертное мнение, — Миленько смотрится.
— Ещё бы. Диадему Кехли почти воссоздали. Очень и очень удачно, — мы оба не заметили появления Ии. Стоит в дверях, улыбается. На неё такую могу смотреть постоянно, что я и делаю всё свое свободное время.
Встаю ей на встречу.
— Диадему кого? — голос Ильи раздается за моей спиной.
Ия легонько касается моей щеки, только потом садится в отодвинутое мною кресло.
— Кехли, это название ювелирного дома, который изготовил диадему императрицы Александры Федоровны. Сапфиры, бриллианты уложены
У Ильи рот открывается, неизвестно чушь какую — то сказать хочет, или просто так рад жену мою видеть. Судя по тому, насколько часто он стал у нас в гостях бывать, то второе. Делаю жест рукой, мол, рот закрой. Илья глаза закатывает.
— Скажи мне, что пиджак в приёмной сняла, не хочу думать о том, что у меня вся мужская часть сотрудников со стояком, мучается, — обращаюсь в Ие совершенно серьезно.
На ней черное платье, под горло. Рукава удлиненные, видны только кончики пальцев, в районе запястья заужены, руки веточками кажутся, длина ниже колен, лишнего не открыто, но торкает так, что просто держись. У меня слюноотделение повысилось, как только увидел её, про давление в паху можно просто молчать.
Она откидывается на спинку кресла, руками на свой живот указывая.
— Сюда посмотри, — руки по бокам от животика, ладонями вниз, указываю куда смотреть, — Они что, извращенцы все? У тебя паранойя.
— Со спины по тебе не сказать, что беременна, — и это правда, спинка всё такая же узенькая, — Обратно пойдешь в моем пиджаке, — Ия губы сжимает, спасибо не спорит, Илья ржет, — И что ты вообще тут делаешь? Кто сейчас отдыхать дома должен?
— Я с ФНСкой встречалась, заехала аудиторам твоим документы отдать, — к Илье обращается, чем ещё сильнее бесит. Ничего не могу с собою поделать. Умом понимаю, повода она не дает, — Всё красиво закрыли. Поздравляю, — улыбается ему ослепительно, слегка голову наклонив
Илья поднимается, хочет подойти ближе.
— На место сел. Бесконтактной благодарности будет достаточно, — не выдерживаю. Лучше на нем, чем на Ие сорваться.
Илья подмигивает моей жене и делает знак, дескать, я тебе позвоню. Вот придурок.
— Как ты себя чувствуешь? — касаюсь её головы, глажу. Ия откидывает голову на мою руку, трется, потом расслабляется. Никогда она не сказала, что испорчу укладку своими действиями, абсолютно всегда реагирует положительно.
— Всё хорошо. Устала уже дома сидеть. Решила прогуляться немного, пока у Егора хоккей, — новое увлечение сына, — А вы как раз тут рядышком, — кладет свою ладошку поверх моей руки, лежащей у него на плече.
— Вы слишком сладкие, у меня оскомина, — Илья делает вид, что ему смотреть неприятно, — Куда ты моего Ворона дела? Это цыпленок какой — то.
Посылаю предостерегающий взгляд, забывается.
— Как самое важно дело завершу, — Ия кладет ладони поверх животика, — Займемся поиском барышни для тебя. Потерпи ещё немного.
********
— Как вы, блд, могли не успеть обезболить? Она почти сутки тут провела, — меня изнутри скручивает от осознания того, что за закрытой дверью Ия одна, без меня, ей там больно. Время от времени я слышу её тихий плач, мой мозг просто взрывается.
Клиника платная, донельзя расхваленная, а работают такие же идиоты, как и в бюджетных.
— Макар Викторович, мы не «не успели», Ия Игоревна сама отказалась от эпидуральной анестезии, — пытаюсь выдохнуть и не могу. У нее схватки двадцать часов, насколько ясным быть может сознание? Невролог дал добро на естественные роды, но всё же… хотя бы анестезия.
— Тогда сейчас обезбольте, — в этот момент снова слышу её сдавленный стон. Ну пиздец. Делаю шаг к двери, но стоящая рядом врач меня останавливает, — Сейчас уже поздно, в процессе, — успокоила, блин. Снова делаю шаг, результат тот же.
В ту сумму, что оплатил, входит «Оттолкнуть бесящего врача»? Сейчас даже пофиг, что баба.
— Ваша супруга против парных родов. Извините, но её мнение учитывается в первую очередь.
Приплыли. Я через закрытые двери и то ощущаю её страх, но при этом вместе она не хочет. Я сам боюсь, чего уж там. Смотрю на свои руки — трясутся. В конце девяностых, ночью на заснеженной трассе, с полным багажником налички так страшно не было, как сейчас. От меня ничего не зависит — это почти приговор. Второй час ходить из угла в угол… Все известные мне молитвы уже произнесены, много раз.
Детский плач тишину разрывает. Теперь — то уж точно ничего не остановит. С этими мыслями толкаю дверь, тут же понимая, в очередной раз ошибся. Всё что связано с ней моё сознание изменяет, каждый день, сейчас апогей.
Ия лежит, глаза приоткрыты слегка, руки легонько прижимают нашего маленького сына к груди. Ещё влажный, немного синий, безумно орущи. Застываю на входе. Глаза Ии распахиваются при виде меня, шепчет что — то, начинает плакать, только беззвучно. Как загипнотизированный подхожу ближе, смотрю то на слезы по её щекам стекающие, то на сына. Почему он такой маленький? Крохотный просто.
Наклоняюсь над ней, целую в линию роста волос. Умаялась бедненькая, волосы мокрые.
— Спасибо, маленькая, безмерно тебе благодарен, — выразить всю гамму чувств сейчас не в состоянии.
— Я так сильно тебя люблю, — Ия всхлипывает, только сейчас обращаю внимание, что её губы потресканы и искусаны. Малышка старалась за нас обоих. Справилась на отлично.
Вместе смотрим на маленького, время на миг останавливается. Лично я вижу только свою семью, словно тут кроме нас нет никого. Сын тоже чувствует, затихает, поджав нижнюю губку. Касаюсь его головки. Самый волнительный момент в моей жизни, сердце удар пропускает.
Акушерка и врач суетятся над Ией, неонатолог малыша забирает. Я же не могу отойти от нахлынувших чувств, что — то неизведанное доселе.
— Я тоже тебя очень люблю, моя маленькая, — немного опомнившись, наклоняюсь и шепчу Ие в висок, целую. Она проводит рукой по моей голове, как всегда до невозможности нежно, — С ним всё в порядке? Маленький слишком, — обращаюсь к врачу.
Женщина тихонько посмеивается.
— У Вас он первый, верно? — спрашивает с доброй улыбкой, — Три восемьсот тридцать. Богатырь. Не знаю, какой ожидался, но вес идеальный. Крупнее супруге было бы уже тяжело, — можно подумать, ей сейчас было легко.