Ты лучше всех
Шрифт:
— Не сходи с ума! — сердито буркнула себе под нос Тесса и подошла к столу, заваленному образцами портьерной ткани.
Как-то на днях после ужина она уже отобрала несколько видов, но, прежде чем принять окончательное решение, хотела оценить цветовую гамму при дневном свете.
— Я буду после обеда в Эшминстере, могу оставить заказ, — предложил Мэтт, возвратившись в комнату. Ему было приятно, что Тесса занимается убранством их будущего дома.
— Не беспокойся. Завтра я отправляюсь с Хелен по магазинам,
Мэтт нахмурился.
— Тебе нужно больше отдыхать, а поход с Хелен по магазинам вряд ли можно назвать оздоровительным мероприятием.
— Помнится, ты мне это уже говорил, но, если я откажусь, она подумает, будто я все еще сержусь на нее из-за Эбби, — объяснила Тесса. — Она хочет угостить меня обедом, чтобы загладить вину.
— Понятно. Ладно, езжай, если хочешь, только не позволяй ей таскать тебя по всем магазинам без разбору. Надеюсь, ты не берешь свою машину? — уточнил он, не желая, чтобы Тесса садилась за руль усталая.
— Нет. Хелен за мной заедет. Если после обеда я почувствую, что утомлена, то просто возьму такси и приеду домой. А Хелен пусть дальше гуляет одна. Годится?
— Вполне. — Мэтт приблизился к ней и заключил в кольцо своих рук. — Ну и представление ты разыграла перед Харви! Или ты и впрямь уверена, что никто здесь не желает тебе зла? — с напряжением в голосе спросил он.
— Я уверена, что ты не желаешь. — Тесса потянулась к нему и поцеловала — отчасти потому что ей этого хотелось, отчасти — чтобы положить конец разговору.
Хитрость удалась. Мэтт обхватил ее крепче, привлек к себе и, прижимая к своему мускулистому телу, стал жадно целовать. Его ладони ласкали Тессу, стремясь проникнуть под одежду.
— Боже мой, Тесса… — пробормотал Мэтт и с трудом, неохотно оторвался от нее.
— Что ж ты остановился? — спросила она, и собственный голос показался ей жалобным.
Мэтт улыбнулся и зарылся лицом в ее волосы.
— Я постоянно твержу тебе, чтобы ты отдыхала, а сам только и думаю, как сорвать с тебя одежду и наслаждаться с тобой любовью до тех пор, пока мы оба будем не в состоянии пошевелиться от изнеможения, — признался Мэтт.
— Я устала отдыхать, — лукаво шепнула Тесса, придвигаясь к нему.
— Тесса, если ты не против… О! Прошу прощения. — Эвелин, взглянув сначала на Мэтта, затем на Тессу, отругала себя за несвоевременное вторжение. — Я не думала, что ты еще здесь, Мэтт. У тебя ведь, кажется, на двенадцать назначена встреча?
— Черт! — Мэтт посмотрел на часы и перевел взгляд на Тессу. — До вечера? — тихо спросил он, его сапфировые глаза пылали страстью.
Тесса молча кивнула. Она знала, что в ее собственных глазах отражается столь же сильное желание.
Не стесняясь наблюдавшей за ними матери, Мэтт на прощание еще раз обжег губы Тессы поцелуем, сулившим массу чувственных
В результате Тесса, грезя об обещанном вечере, весь оставшийся день пребывала в полнейшем оцепенении, отвечая на каждый вопрос или замечание Эвелин пустым взглядом или фразой: «Простите, что вы сказали?» Эвелин это наконец надоело, и она вовсе перестала обращаться к Тессе. Но, когда пробило три часа, она заявила:
— Съезжу-ка я за Эбби.
Тессе в таком состоянии лучше не садиться за руль, мудро рассудила миссис Стэффорд.
— А мама где? — осведомилась Эбби, подбегая к бабушке.
Отсутствие матери каждый раз приводило ее в крайнее волнение: она опасалась, как бы с той опять не произошел несчастный случай.
— В мире собственных грез, — вздохнула Эвелин и лучезарно улыбнулась внучке. — Не тревожься, мама ждет тебя дома.
Эбби сразу повеселела, но, залезая в машину, опять занервничала.
— Мы ведь не поедем к Хелен, да? — испуганно спросила она — слишком живы были еще в памяти события предыдущего дня.
— Нет, сегодня нет, — успокоила малышку Эвелин, пристегивая ее к сиденью.
Пусть сначала уберут под замок свои ценности, сердито думала она, до сих пор не понимая, как так получилось, что статуэтка разбилась. Эбби сидела, бережно держа фигурку на коленях, и вдруг каким-то образом выронила ее, причем не на подушки дивана или на пушистый ковер, которые смягчили бы падение, а умудрилась ударить фарфоровую вещицу об острый металлический угол журнального столика.
Складывалось впечатление, будто Эбби специально швырнула статуэтку, хотя за те недели, что малышка жила в Стэффорд-Хаусе, Эвелин ни разу не замечала у внучки признаков дурного нрава или озлобленности. Она тяжело вздохнула и решительно выбросила неприятный эпизод из головы.
— Чем ты сегодня занималась? — оживленно поинтересовалась она, заводя мотор.
Эбби, получив от бабушки заверения в том, что мать здорова и они не поедут к Хелен, начала, как обычно, бойко пересказывать события школьного дня и с гордостью показала Эвелин аляповатый рисунок — что-то непонятное, разукрашенное ярко-желтым и оранжевым цветами.
— Вот что я для мамы нарисовала. Это порхалочка, — объявила она.
— Что? — Эвелин в недоумении покосилась на рисунок.
— Порхалочка, — повторила малышка.
— А-а. Ты, наверное, хотела сказать «бабочка», — предположила Эвелин, но, поразмыслив и представив, как бабочка машет крыльями в воздухе, вынуждена была согласиться, что малышка верно ухватила суть насекомого. Затормозив на светофоре, Эвелин обняла внучку. — Замечательный рисунок, дорогая! — сердечно похвалила она, отбросив все свои сомнения. Конечно же Эбби случайно разбила статуэтку. Она добрая девочка.