Ты — любовь

Уэдсли Оливия

— Вы, конечно, знаете, что Роберт уезжает из Англии?

— Нет, я не знала этого. Вы не следите за омлетом, и он начал пригорать!

«Она к нему совершенно равнодушна. Бессердечный чертенок!» — решил Хайс, и, как ни странно, ему нравилась такая бессердечность.

Они уселись рядом на диване и, весело болтая и смеясь, принялись за яйца с гренками и чай. Случайно наткнувшись на пачку кредиток, она вспомнила о цели своего прихода сюда.

Она во второй раз протянула деньги Хайсу.

— Возьмите их, пожалуйста, и

передайте вашему брату. Я должна идти, уже очень поздно и, кроме того… — она побледнела, — мне было бы трудно объяснить ему, в чем дело.

— Я вам верю, — ответил Хайс улыбаясь, — но зачем уходить сейчас, когда наше знакомство только началось? Конечно, я не Робин, но, может быть, вы согласитесь заменить его временно мной? Вы мне не сказали, как вас зовут; вежливость запрещает мне спрашивать об этом, но, конечно, у вас есть имя…

— Меня зовут Селия.

— Селия! Восхитительно! Многие поэты воспевали Селию, но они не сказали и сотой доли того, что я могу сказать настоящей Селии.

Наклонившись к ней и не сводя с нее глаз, он взял ее руку. Восхищенный сам, он смущал ее.

Он крепко сжал ее руку, и от этого пожатия Селия вновь, во второй раз в жизни, вся затрепетала. С дрожащими губами, задыхаясь, она поднесла руку к сердцу, которое колотилось так бешено, словно готово было выскочить.

— Вы очаровательны, — шепнул Хайс, притягивая ее к себе.

Ее голова очутилась у него на плече. Склонившись к ней, он крепко обнял ее. С легким вздохом, почти теряя сознание, Селия отдалась его ласкам. Откуда-то, словно из туманной дали, к ней донеслись слова: «Дорогая, вы — самая лучшая, самая нежная»…

Казалось, его поцелуям не будет конца. У Селии было ощущение, словно с концом, каждого поцелуя ее оставляет жизнь. Прижавшись к Хайсу, она прошептала прерывающимся голосом:

— Значит, это любовь!

Хайс ничего не ответил. Он был слишком поражен силой собственного чувства. Его удивляло, что случайная встреча с этой девушкой в такой неурочный час, здесь, в комнате брата, так взволновала его.

«Я, кажется, поступил довольно легкомысленно», — с легким оттенком презрения подумал он.

Все происходящее начинало раздражать его, хотя он и сознавал, что был вполне искренен. Очевидно, девушка принадлежала Робину, и это было нечестно целовать любовницу брата, как бы привлекательна она ни была и как бы она ни поощряла его к этому.

Он резко отодвинулся.

— Пойдемте, я провожу вас домой, — сказал он.

Но Селия, крепко сжав его руки, страстно прошептала:

— Нет, нет, не гони меня, поцелуй меня еще, милый, любимый…

Хайс, сжав ее в своих объятиях и осыпая страстными поцелуями, чувствовал, как ее сердце трепещет под его рукой, словно пойманная птичка. Он забыл Роберта, свои сомнения, свое недоверие: обаяние Селии покорило его так, как за долгие годы ни одна женщина не сумела этого сделать. Ее молодость и красота, ее хрупкое, нежное

тело, прижавшееся к нему, ее пылкие ласки в ответ на малейшее проявление нежности — все это опьяняло его.

Шелковистые локоны девушки рассыпались по его плечу. Длинные загнутые ресницы отбрасывали тень на щеки; на полураскрытых губах играла та неопределенная улыбка, которую может вызвать только любовь.

Слова: «Так это любовь?» трепетали на ее устах. — Ты — любовь, — страстно шептал Хайс, заглушая слова поцелуями.

Дверь открылась, и приятный женский голос произнес:

— Его еще нет дома, мы подождем.

Вспыхнул свет.

Мгновенно овладев собой, Хайс поднялся и повернулся к вошедшим, но Селия, слишком потрясенная новизной происшедшего, совершенно растерялась. Она крепко прижалась к Хайсу, и он вынужден был поддержать ее, чтобы она не упала.

На пороге стояли двое: мужчина в цилиндре и женщина, завернутая в изумрудно-зеленое манто с большим воротником из шиншиллы; серебристо-серый мех красиво оттенял яркое золото ее волос.

Хайс весело приветствовал их:

— Добро пожаловать, Пенси. Здравствуй, Бар. Мисс Фейн и я тоже ждем Роберта, — он говорил совершенно спокойным и непринужденным тоном, не глядя на Селию. — Он, очевидно, ночной гуляка или очень уж ранняя пташка, не знаю, что вернее. Кстати, раз вы уже здесь, не хотите ли чего-нибудь выпить или поесть?

Войдя в роль хозяина, он отстранил Селию от себя и, сняв с серебряного блюда крышку, предложил девушке в зеленом манто бутерброды.

Она взяла один из них и, улыбаясь ему, откусила кусочек.

— Ветчина! Как вкусно!

У нее был холодный, медлительный голос. Селия отметила, что она была очень привлекательна и как-то по-особенному изысканна.

Молодой человек, которого Хайс назвал Баром, неожиданно громко сказал:

— По-моему, не стоит ждать Робина. Я думаю, леди Виола, нам лучше уйти.

Хайс не стал их удерживать.

— К сожалению, я не знаю, когда Робин вернется. Ему что-нибудь передать?

— Я бы хотела остаться, — сказала леди Виола. — Ричард, вы не хотите нас познакомить?

Она тянула слова с легкой насмешкой в голосе, улыбаясь Хайсу из-под опущенных ресниц.

— Это леди Виола Трент, которую все ее друзья называют Пенси [4] потому, что это подходит к ее глазам и еще по многим другим причинам, а это — мисс Фейн, — спокойно сказал Хайс, обернувшись к Селии.

Леди Виола уселась на диван и указала Селии место возле себя.

— Садитесь, пожалуйста. Хотите папиросу?

Она протянула Селии изящный платиновый портсигар с бриллиантовым цветком на крышке.

4

Пенси — анютины глазки.