Ты меня не забывай
Шрифт:
– О, да, мы вполне свободны.
Корбет был рад, что она смеется.
После утренних сообщений в газетах он не был уверен, что Изабелла еще сможет смеяться. Но, наблюдая за ней, он понял, насколько она сильная. Жизнь нанесла ей жестокий удар; она была одинока, но неустрашима и не утратила ни огня, ни способности смеяться, ни определенного неразрушимого веселья. Он открыто улыбнулся ей, а затем поднял бровь.
– Скажите, Изабелла, вы хотели бы сегодня вечером услышать от меня кое-что о тканях? Или будем обсуждать искусство? –
– Прошу прощения. Я ничего не могла поделать. Но то, что вы рассказали, было очень интересно. Даже если мы закупаем большинство наших атласных тканей во Франции.
– Это ваша ошибка. Но, по крайней мере, вы могли бы сказать, что связаны с миром моды.
– Зачем? Мне понравилось то, что вы рассказывали. И вы были правы во всем, за исключением синтетики. Я не люблю использовать ее в наших моделях.
– Но вы же применяете синтетические ткани в готовой одежде, не так ли?
– Конечно. Приходится, из-за ее высокой носкости и низкой стоимости.
– Тогда я не так уж и не прав. – Они пустились в замысловатую дискуссию о химических волокнах и красках. Наташа тихо покинула их. Когда она вернулась, разговор шел об Азии, о трудностях ведения там дел, о климате, финансовых вопросах, проблемах обмена, открытых рынках. Они закончили только, когда Хэтти позвала их ужинать, а Наташа начала зевать.
– Я обожаю вас обоих, но вы нагнали на меня чертовскую скуку.
– Прости, – тотчас же извинилась Изабелла. – Просто очень приятно, когда можно с кем-то поговорить о делах.
– Я вас прощаю.
Корбет улыбнулся хозяйке дома.
Все трое провели восхитительный вечер. Они перешли к лимонному суфле, а под конец Хэтти подала небольшой серебряный поднос с мятными леденцами.
– Мне бы не следовало. – Наташа произнесла это, как Скарлет О’Хара, засовывая в рот четыре леденца.
– Мне тоже. – Изабелла поколебалась, но потом пожала плечами. – А почему бы и нет? По мнению Наташи и Бернардо, мне в любом случае предстоит скрываться в течение ближайших десяти лет, так что я вполне могу стать толстой. Мне можно отрастить волосы до пят…
Наташа быстро оборвала ее:
– Я не говорила о десяти годах. Речь шла об одном.
– А какая разница? Один год или десять? Теперь я знаю, как чувствуют себя люди, приговоренные к тюремному заключению. Оно всегда кажется нереальным, пока не испытаешь сам, а когда такое случается, трудно поверить, что это когда-нибудь кончится, и к тому времени это, наверное, уже неважно. – Она с серьезным видом помешивала кофе, а Корбет наблюдал за ней.
– Не знаю, как вы выдерживаете. Я не уверен, что смог бы такое вынести.
– Я явно не так уж хорошо справляюсь с этим, а то никогда бы не допустила такого провала, как вчера. Слава богу, что он послал вас, Корбет, а то меня бы бросили на растерзание
– Тогда я рад, что оказался там.
– Я тоже. – Она открыто посмотрела на него и медленно улыбнулась. – Боюсь, я поступила очень глупо. Но мне очень повезло. Еще раз спасибо. – Она образумилась, но он покачал головой.
– Я ничего не сделал. Только устроил сумасшедшую гонку.
– Этого было достаточно. – На мгновение их глаза встретились, и он посмотрел на нее с теплой улыбкой. Они неохотно покинули столовую и вернулись в гостиную посидеть у камина. Они разговорились о Наташиной книге, о театре, путешествиях и событиях в Нью-Йорке, и у Наташи на миг появился обеспокоенный вид, когда она заметила тоску по этой жизни в глазах Изабеллы. Корбет понял это, и на мгновение все умолкли. А потом Наташа лениво встала и повернулась спиной к камину.
– Ладно, вы, двое. Думаю, я собираюсь поступить невежливо. Я устала. – Но она знала, что Корбет хотел поговорить с Изабеллой наедине. Изабелла ждала, что Корбет скажет, что ему пора уходить, но он этого не сделал. Он встал, чтобы поцеловать Наташу, и они остались одни.
Какое-то время он наблюдал за ней, пока Изабелла с отсутствующим видом смотрела на огонь, пламя которого мягко освещало ее лицо, отражаясь в больших темных глазах. Ему хотелось сказать, как прекрасно она выглядит, но он инстинктивно понимал, что не должен этого делать.
– Изабелла… – тихим шепотом произнес он, и она повернулась к нему. – Мне ужасно жаль, что вчера вечером случилось такое.
– Не стоит. Полагаю, это было неизбежно. Мне просто хотелось, чтобы все было иначе.
– Знаете, Наташа права. В конце концов так и будет.
– Но еще очень не скоро. – Она задумчиво посмотрела на него. – В некоторых отношениях я была избалована.
– Неужели такие вечера, как вчерашний, имеют большое значение для вас?
– По правде говоря, нет. Но люди – да. Мне интересно, что они делают, как выглядят, о чем думают. Вдруг становится очень трудно жить в собственном крошечном мире.
– Ему совсем необязательно быть таким уж крошечным. – Он оглядел освещенную мягким светом гостиную и с улыбкой перевел взгляд на нее. – У вас есть возможность выходить, оставаясь незамеченной.
– Я попыталась сделать это вчера вечером.
– Нет, это не то. Вы вошли прямо на арену для боя быков, одетая, как матадор, и когда вас заметили, вы были удивлены.
Она засмеялась над подобным сравнением.
– Я не думала об этом с такой точки зрения.
Он тоже тихо засмеялся.
– Я не уверен, что высказался правильно. Но вам необязательно сидеть взаперти. Можно ездить за город и подолгу гулять там. Не надо полностью запираться здесь. Раз вам это необходимо, то нужно выходить.