Ты меня не заставишь
Шрифт:
Я смотрю на женщину во все глаза и не знаю, как реагировать. Артем... В голове не укладывается. За что? Что я ему сделала, что он так на меня взъелся? Сначала выставил на ночь глядя из дома. Хорошо, что не в ночной рубашке. Я ведь ушла. Ничего не требовала, не высказывала никаких претензий. Или такое отношение ко мне следствие моего поведения? Он решил, что теперь ему позволено всё?
– Вы уверены? Просто я на другого человека подумала...
– уточняю у Риммы Витальевны.
– Да, я
– Будете уговаривать?
– спрашиваю на всякий случай.
– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь, Оль? Но лучше тебе быть в курсе, откуда дует ветер.
– Да, это точно. Я и предположить не могла, за каким козлом замужем была.
Римма Витальевна невесело усмехается.
– А это, девочка моя, всегда обнаруживается при разводе. Пойду я, Оль. Собирайся.
– Спасибо за всё, Римма Витальевна.
– Пустяки, Оля. Свои люди - сочтемся, - подмигивает мне женщина и покидает палату.
Я встаю. Голова уже не кружится, привожу себя в порядок.
Это что же получается - я зря Шахову на Рустама нажаловалась? Подумала на Сатаева, а он не при чем совсем. Но не звонить же второй раз? Вообще глупо будет. Да и лучше, если Клим Александрович поговорит с Рустамом и объяснит, что мне теперь не до подвигов в постели.
Шахов, наверняка, всё расскажет Рустаму...
Что же будет? Правда, он обещал проследить за его поведением и сказал, что мне не о чем волноваться.
Хорошо бы так и было.
Забираю свои вещи из ординаторской и кабинета, так как я больше здесь не работаю. За что надо сказать отдельное спасибо Казакову. Ну, ничего. Я так просто не дамся. Нужно найти хорошего адвоката по трудовому праву и вывести этих проходимцев на чистую воду.
Коллеги высказывают слова сочувствия и предлагают сходить к главврачу, чтобы он отменил свое решение. Я прошу их этого не делать. Не хочу, чтобы у них были неприятности. Но приятно, что за меня готовы заступиться.
Еду на съемную квартиру. И там сказывается бессонная ночь. Сплю долго. Встаю, чтобы перекусить и снова ложусь. И так до следующего дня.
Когда меня будит звонок в дверь. Настойчивый.
Сразу догадываюсь, кто это может быть.
Рустам.
Крадусь в прихожую.
– Оля, нам нужно поговорить. Открой, пожалуйста, - слышу из-за двери. Ого! Какие он слова знает.
Прятаться от него я не собираюсь. Это глупо. Шахов ему, конечно же, всё рассказал.
Глава 21
Глава 21
Ольга
Медлю возле двери.
– -Оля, я знаю, что ты дома. Мы, что, в
– голос Сатаева мягкий, как пуховая перина. Так инкубы своих жертв заманивают, скорее всего.
Топчусь еще несколько секунд. Но все-таки открываю.
На пороге Рустам. В джинсах и футболке. Смотрит исподлобья.
Обнимаю себя руками.
– Ты всё знаешь?
– спрашиваю глухо.
Последний раз мы с Рустамом виделись в больнице, когда он был весьма настойчив. И когда нас увидел кто-то, кто не поленился нажаловаться.
– Про беременность?
– уточняет прямо в лоб.
Киваю.
– Да, знаю. Нам нужно поговорить. Пустишь?
– он спрашивает разрешения?
А как же: "Делай так, как я сказал?"
Освобождаю проход. Рустам заходит, а я закрываю дверь. Поговорить действительно нужно.
– Я буду рожать!
– звучит воинственно, хотя он вроде не нападает.
– Оля, успокойся. Я пришел не ругаться. Нам стоит спокойно обсудить то, что произошло, - это что - такой прием, что запудрить мне мозги?
– Давай лучше чаю нам сделай.
Опять командует. Его, похоже, не переделаешь.
Иду на кухню. Где, судя по всему, положенное для женщины место.
– А рожать ты обязательно будешь, - прилетает мне в спину, ведь Рустам идет за мной.
Я спотыкаюсь. Он ловит меня за локоть.
– Осторожней!
– его лицо оказывается слишком близко. Он заглядывает мне в глаза. Я быстрее отворачиваюсь. Не готова к такому контакту. Вот так сразу.
Не могу упустить такой момент и задаю самый волнующий вопрос:
– То есть ты не против?
– Почему ты считаешь меня каким-то монстром?
– отвечает Рустам вопросом на вопрос.
Смотрю на него, не зная, что ответить. Что вообще ему отвечать? Я просто не хочу, чтобы меня снова обидели, но признаться в этом кажется непозволительной слабостью.
– Я...
– вот бы вывалить на него все свои страхи, но как часто наша откровенность используется против нас самих, - Пойдем на кухню. Ты чай хотел.
Рустам отпускает меня. мы проходим на кухню. Он садится в кресло. Я ставлю чайник.
– Чёрный? Зеленый? С сахаром? Без?
– задаю эти вопросы. Я ведь даже не знаю, какой чай он пьёт, а он - отец моего ребенка. И как из этого выгребать?
– Зеленый. Без сахара. Можно с лимоном, - отвечает мужчина, а сам осматривает кухню.
Ну, да. Не царские хоромы. Интересно, как выглядит его квартира? Или дом?
Накрываю на стол. Ставлю мед, варенье, конфеты, печенье. Ищу вафли.
– Оль, хватит. Иди сюда, - смотрит долгим внимательным взглядом.
Прекращаю носиться по кухне, как белка. Опускаюсь на стул напротив и складываю руки на скатерти.