Ты мне больше не дочь
Шрифт:
– Чаем напоишь? – прошла она на кухню, усаживаясь за стол.
Юля бросила взгляд на часы. Половина девятого. Зевнув, она поставила чайник и пошла умываться.
– Значит, с матерью жить решила?
– услышала она сквозь шум льющейся воды голос Ларисы. – На учёт хоть встала?
Алиса говорила тихо, так, что Юле было слов не разобрать.
– Насчёт показаний правду сказала? А не то, как деньги найдём, а ты опять к своему сбежишь?
И вновь что-то невнятное. Юля отключила воду, застыв со щёткой во рту.
–
– Так чего нам думать? Человека по поступкам определяют. Вот и докажи, что не последняя dрянь.
Будто пощёчиной наградила тётка словом, отчего Алиса невольно поморщилась и опустила глаза.
– Если не хочешь брату помогать – проваливай отсюда, а задумала чего плохого…
– Не пугай, пуганая, - ответила девушка более грубо. Не нравились ей разговоры, сказала, что пойдёт – значит, так и будет. Сузила глаза, смотря волком, ощетинилась. Не по голове гладят. Раньше тётка другой была, всегда улыбчивая, добрая, на праздники деньги подкинет. А сейчас по другую сторону от неё. Заслужила? Конечно. Только не хочется подобного обращения.
– Я вам докажу, - процедила сквозь зубы и в комнату пошла.
Хлопнула дверь, а Юля всё стояла с зубной щёткой, потом будто очнулась и прополоскала рот.
– Не трогай ты её, - вошла на кухню, обращаясь к сестре. – Ничего хорошего из такого не выйдет.
Раскраснелась та, разнервничалась.
– Бальзама мне в чай капни, - попросила. – Ишь, как говорить будет. Постеснялась бы, - крикнула так, чтоб Алисе слышно было.
Трясло Ларису, прутом бы отходила девку так, чтоб сидеть больно было. Растёт молодёжь без принципов, без идеалов, только лишь о себе и думают. И вот чем обернулось для семьи: горем.
– Я с Витькой говорила. Есть один мужчина. Берёт много, но и защиту обещает хорошую. Посмотрит нашего Димку.
– Лариса, - как-то горько выдохнула мать. – Не знаю, как опять через это пройти. А если надежду Димке дадим, а ничего не будет?
– Лучше с надеждой, чем без неё. Садись, - усадила она сестру за стол. Схватила чайник, набрала воды и поставила. – Ничего, выдержим. Не такое выдерживали. Вернётся наш мальчик, - слёзы наполнили глаза, и она шмыгнула носом.
Алиса была зла. Ладно ещё мать относилась к ней подобным образом, но тётка перегибала палку. Она влезла в свои вещи и задумалась. Надо доказать, что её намерения серьёзные.
– Я хочу поговорить с Димкой! – появилась она опять перед женщинами.
– Ты нам правила не устанавливай, сами разберёмся.
– Я нормально с вами говорю.
– А мы тоже не грубим, - отвечала будто за обеих Лариса. – Будет тебе Димка, - с прищуром смотрела на племянницу, а Юля внутренне ужаснулась.
– Зачем пообещала? – спросила, когда Алиса вышла.
– Пусть в глаза ему посмотрит, раз хочет. Авось совесть проснётся, если не до конца проснулась.
Спустя пару дней они были там.
– Привет, - бросил Димка матери,
– Я так виновата перед тобой, - выдохнула фразу Алиса, а Дима встал, чтобы уйти.
– Подожди, - схватила она его за рукав, но он, как и мать, одёрнул руку.
– Дим, - попробовала она снова.
– Дим, - теперь его имя звучало из уст матери. – Постой.
– Зачем ты притащила её сюда? Я и так не могу забыть, из-за кого здесь оказался.
– Она хочет помочь!
– Спасибо, не нуждаюсь в такой помощи!
– Я теперь другая, - пыталась найти слова сестра.
??????????????????????????
– Другая? – рассмеялся он ей в лицо. – А я, думаешь, прежний? Ты хоть знаешь, что приходится делать здесь, чтобы тебе шило в живот не прилетело? Как не прогнуться и остаться человеком? Да кому я рассказываю, - горько усмехнулся он.
– А ты, - посмотрел на мать так, что ей стало стыдно за свой поступок. – Не хочу видеть вас, - указал по очереди на обеих, и Юля от ужаса ахнула.
– Дима, - позвала, протягивая к нему руки.
– Пузырь, - выплюнул он в лицо ей свою кличку. – На, гляди, поднял майку, под которой черные орнаменты обвили рёбра. – А вы там на кухне чай пейте и меня вспоминайте. Хотя нет, начерта я вам сдался. Сейчас вернётесь домой, включите телек, а там жизнь удалась. Ооооо, - наконец он рассмотрел положение сестры. – Ты, смотрю, скоро матерью станешь. Хорошей, - выставил вверх большой палец. – Доброй и заботливой. Только бежать от такой заботы подальше. Надеюсь, когда-нибудь расскажешь, как брата своего посадила и за что. Да я столько раз задавался этим вопросом, и никак не мог понять. Неужели жизнь твоего к0зла стоит моей жизни?
Он качал головой, пожимая плечами, силясь понять. Не было таких слов, чтоб описать, как ему плохо, что жизнь обрушилась лавиной, из-под которой не каждому по силам выбраться. Он чувствовал, как засасывает место, поглощает, перемалывает, чтобы потом принять сюда вновь. Только один момент быть здесь за дело, а другой по ошибке.
– Кстати, как он поживает? – задал он вопрос, на который не ждал ответа. – Пофиг, - продолжил, - мне вообще сейчас на всё пофиг. Есть только этот грЁбаный мир, из которого, возможно, я выйду только вперёд ногами.
Юле стало плохо. Она схватилась за сердце, чувствуя, как перед глазами всё поплыло.
– Мама, - подскочила к ней Алиса, удерживая за плечи.
– Мама, - передразнил Димка, высматривая в Юле причины для беспокойства. Хорошо, если просто играет на его чувствах, а что, если нет. Он никогда не забудет отца, его последний предсмертный хрип в зале суда, из которого он уже самостоятельно выйти не смог. Только что оглашённый вердикт звенел ещё в ушах, пытаясь уложиться в сознании, когда отцу стало плохо. С ужасом Дима смотрел, как умирает близкий, пока на трибуне продолжала стоять сестра.