Ты мне не дочь
Шрифт:
Она ж уже совсем не мелкая. Сколько ей там? Восемь? Явно помнит и маму, и свой дом.
А Тут... Вот как стерва-жизнь повернулась. Все исчезло. И мама, и дом, и засунули все не пойми куда.
Никогда особо жалостливым не был. А тут аж сердце сжималось от тоски, как все это себе представлял.
— Левочка, ты сегодня какой-то совсем скучный. — навела на меня фокус не совсем трезвых глаз секретарь Вика, подрулила, оперлась крутым бедром о мой столик, заняла наиболее выигрышную позу. В общем, запустила «рекламную акция»
Ну да, было в прошлом. Потому и «Левочка». Хотя завтра за это получит от меня по первое число. Бигбосс я или где? Хотя нет, могу и сегодня поразвлекать.
— Викочка, хочешь устрою тебе веселье с дополнительной работой до утра? —припугнул я секретаршу.
Судя по плотоядно сверкнувшим глазам с ресницами-опахало — нет, не дошло до нее.
— Нет Викочка. Реально, впахивать будешь до утра. Похороню под отчетами и прочей макулатурой.
Вика заподозрила что-то неладное и замерла на месте как мышь перед котом.
— Не хочешь? Тогда советую оставить меня в покое. — я взглядом указал ей, что может быть свободна.
И Вика, у которой, если уж не мозги, то инстинкт самосохранения работал на «отлично», быстро улепетнула в дальний конец зала, как говорится, от греха подальше.
Вокруг гремела музыка, народ выплясывал, будто в последний раз в жизни. А у меня это всеобщее веселье разве что раздражение вызывало.
Дожился... Ребенок еще толком и не вошел в мою жизнь, а я уже становлюсь каким-то занудным отцом семейства. Но как не силился влиться в активное празднование — не получалось.
«Мне нужно увидеть ребенка» — снова «обрадовал» Сашку — «Обязательно. Без вариантов».
Пусть что хочет делает, а встречу нам организует.
Глянул еще раз на веселящуюся компанию сотрудников. И тихо, незаметно отминусовался с этого праздника.
Чем был ценен Сашка? Ну кроме того, что он — лучший друг…
Да тем, что невыполнимых задач для него практически не существует.
Вот и в этот раз, чертыхаясь и матерясь, высказав мне все что думает обо мне начиная со школы, в самых нелестных выражениях и с применением витиеватых, нецензурных выражений, он все же прислал сообщение куда и во сколько явиться для... я аж судорожно сглотнул — для встречи с девочкой.
Не помню, как я туда доехал. И смутно помню, как тетки из соцзащиты инструктировали меня, что можно, а что нельзя говорить ребенку. Все что запомнил, это то, что пока нет экспертизы и решения суда, заявлять о том, что я возможный отец мне нельзя.
Я вошел в дверь кабинета, будто в пропасть сиганул. И встретили меня тут совсем не добрые и приветливые глаза.
Девочка прекратила рисовать какие-то там свои каляки-маляки, сдвинула брови и пристально посмотрела на меня. Слишком серьезно, для своего возраста. И от осознания, что не просто так у ребенка совсем не детский взгляд, стало тоскливо.
— Вы кто? — спросила она первая, ничуть
— Яся, это знакомый твоей мамы. — тетка с какой-то классической для ее профессии халабудой на голове, опередила меня. — Хотел с тобой поговорить.
Девочка еще раз просканировала меня пристальным взглядом и пожала плечами.
Мол, валяй, разговаривай. Меня это мало интересует.
А у меня будто язык к небу приклеился. Ведь должен же я что-то говорить? Должен!
А в голове — звенящая пустота. Уставился на ребенка и все.
— Меня зовут Лев. И мне очень жаль твою маму, — еле выдавил из себя я.
Яся лишь мельком взглянула на меня и снова будто интерес потеряла.
— А вы ее хорошо знали? — спросила неожиданно, не отрываясь от своего рисунка.
— Когда-то давно были знакомы. — даже не соврал я. — Общались, дружили. —
Уточнение «дружили организмами» я предусмотрительно проглотил.
— Знакомые и друзья приходят в гости. А я вас вижу в первый раз.
Шустрая малая. Бойкая и быстро соображающая. Что это за друзья-то такие, которых и не видел никогда?
— Много лет назад. еще до твоего рождения, мы перестали общаться. —сформулировал я удобоваримую причину. Если этот ребенок все ж мой, я понятие не имел, как буду сообщать ей, под вот этим строгим, сканирующим взглядом, что я ее отец.
Девочка рисовала дальше, будто меня тут и не было. А я наконец то «схватил за хвост»
хоть одну рациональную мысль.
— Яся, тебе всего хватает? Может ты чего-то хочешь? — спросил и покосился на работницу соцслужбы — кто ж его там знает, как они с детьми обращаются? В моем представлении, интернат — это филиал ада в этом мире.
Девочка лишь отрицательно головой покачала. Но потом неожиданно остановилась, засопела шумно и подняла на меня ставшими пронзительными глаза.
— Я к маме хочу, — полоснули по сердцу меня ее слова.
— Понимаю. Очень хорошо понимаю. Моя мама тоже умерла несколько лет назад. —
неожиданно признался, казалось бы, совершенно постороннему ребенку.
4.
— Сашка, слушай...
– начал было я, набрав телефон друга. А сердце так и забухало в груди.
Пошлет же! Как пить дать, пошлет.
— Так, стоп! Тебя опять что-то нужно. — я прям видел, как Сашка красноречиво закатил глаза к потолку. — Друг мой разлюбезный, а ты ко мне не слишком ли зачастил?
— Прости, но реально нужно. — пришлось признаваться с ходу. — И тебе не понравится то, о чем я попрошу.
В трубке послышалось тихое ворчание вперемешку с совсем не тихими матами.
— Чего тебе? Говори быстрее, и я займусь сменой номера телефона и фамилии, заодно и пластику сделаю, чтобы ты уж точно меня не нашел.