Ты мне не нравишься
Шрифт:
Мы пытались вразумить её, но сами знаете: если человек влюблен, он не слышит никого, кроме себя.
Ладно, захочет – расскажет.
– Давайте я попрошу своего красавчика подогнать двух друзей? – спрашивает Ира, подмигнув нам. – Сходим на тройное свидание в клуб, потом продолжим знакомство у кого-нибудь дома. Хотя не! Софе друзей не перепадет. У неё есть сексуальный Артёмка.
– Отстань.
– Не отказывайся, пока не попробуешь, – выдает она со знанием дела.
Тоже мне: философ недоделанный.
До
Приходит на телефон, окончательно лишая меня настроения.
Глава 2
Я привыкла жить одна. Гораздо проще научиться пользоваться дрелью и перфоратором, чтоб стирать кому-то носки ради забитого гвоздя.
А вот маму отсутствие мужчины в жизни крепко задевает. Она считает, что неполноценные семьи – это кромешный ад, а одинокие женщины – жалкие неудачницы.
Мне иногда хочется ей рассказать, что семьи, в которых «мужья» меняются чаще, чем перчатки, тоже так себе. Но я не огорчаю маму. Понимаю, как ей тяжело.
Отец ушел на мой третий день рождения со словами: «Я устал тянуть эту лямку, мне нужно развеяться».
Вот и развеивается уже семнадцать лет. У него есть новая жена, двое детей (которых почему-то тянуть легче, чем одну меня), мы изредка видимся. Он ошибку не осознал, но со мной старается не облажаться.
Мама до сих пор обижена на папу и, наверное, в глубине души пытается доказать ему, что тоже чего-то стоит.
Она просто не умеет выбирать мужчин. Один и тот же типаж: красивый, чуть старше её, но моложавый, обходительный и галантный… у которого наверняка есть вторая семья либо пяток любовниц, либо четыре судимости за разбой.
Мама всякий раз строит воздушные замки и разочаровывается, когда те лопаются.
Вот и сейчас она возвращается с моря в приподнятом настроении.
– Соня, кажется, он – тот самый! – она носится по комнате, развешивая на плечики платья, а я сижу на диване в пижаме и вздыхаю. – Ну, что ты морщишься? Денису ты, между прочим, понравилась! По его словам, у меня прекрасная дочь!
«Чего нельзя сказать про вашего сына», – отвечаю я мысленно, вспоминая взгляд, сканирующий меня сквозь прозрачность воды.
– Очень рада, что понравилась, – отвечаю кисло. – У него точно нет трех жен? Алименты, не? Что насчет внебрачных детей? Непогашенные кредиты?
– Соня, ну почему ты вечно видишь один негатив! – мама закатывает глаза.
Мы давно перешли из отношений родительских в товарищески-доверительные, причем на меня возложена роль занудной подружки, которая просит быть осторожнее, а мама отмахивается от меня как от маленькой.
«Вот влюбишься…» – говорит она.
Ну, влюблюсь, и что?
Что случится-то? Мир перевернется?
Ну-ну.
– Как
Кстати, насчет «вместе».
– Мне что-то нездоровится, – изображаю приступ то ли тошноты, то ли несварения желудка, то ли тяжелого психического расстройства.
– Правда? Как же не вовремя. Будем тебя лечить. – Жестом фокусника мама достает из миниатюрного чемодана аптечку и перебирает её. – Так, у нас есть абсорбенты, таблетки против диареи, активированный угорь, жаропонижающее, витамины, анальгетики. Что тебе дать?
«Всё вместе. Взболтать, но не смешивать», – подмывает ответить меня, но я качаю головой.
– Может быть, просто поужинаете без меня? Я отлежусь, и всё пройдет.
– Исключено. Соня, ради меня. Всего один раз, договорились?
Категорично так, без возможности отвертеться. Вроде вопрос, но в нем отсутствует вариант «нет».
Ладно, если вдуматься, что может произойти на невинном семейном ужине?
Оказалось, произойти может что угодно.
Например, крах всего моего мира.
***
Что вы знаете о простых семейных застольях четы Мироновых? Стол, устеленный белой скатертью, заставлен блюдами, которые я видела разве что в сериалах о богатой жизни. Вообще-то я не из голодного края, но от ароматов и обилия сводит живот. Тут есть всё. Морепродукты, мясо, деликатесы категории «люкс».
Глава семьи встречает меня комплиментом – «прекрасно выглядишь, Софья», – целует маме ладонь, отчего та смущается как в юности. Выдвигает нам стулья и дожидается, пока мы усядемся.
Миронова-младшего в столовой не наблюдается. Она, конечно, огромна, целое футбольное полое, но не настолько, чтоб там затерялся человек.
Аллилуйя!
Но стоит мне мысленно станцевать канкан, как дверь отворяется, и на пороге возникает тот-самый-парень.
Он одет в футболку и джинсы черного цвета, меньше всего подходящие к торжественному ужину. А ещё у него разбита губа, струйка крови запеклась на подбородке. Взгляд шальной, словно Миронов-младший пьян. Но я чувствую: он трезв. Это что-то другое. Первобытное. Злое.
– Опоздал? – с деланным огорчением уточняет Артём. – Приношу свои извинения.
Денис Владимирович лишь морщится.
– Умойся, – не просит, но приказывает тоном, которым босс отчитывает нерадивого подчиненного.
– Да всё нормально, – белозубо улыбается Миронов-младший, и губа вновь трескается.
Я чувствую кожей, как накаляется обстановка. Меня обдает жаром такой силы, что хочется силой оттащить этого придурка в ванну и обмакнуть его в раковину (а еще лучше, если в туалет), чтобы он не пререкался с отцом.