Ты мне не нравишься
Шрифт:
Немного обидно, что я сорвалась и наорала на Стеллу. Знаю, что причинила ей боль. Впервые она почувствовала себя круче меня, а я ей и здесь насолила. Вообще-то мне кажется, что Эдик запал на неё. И это вышло само собой, я к этому отношения не имею, разве что подтолкнула его самую малость.
Стук в дверь. Я зачем-то резко захлопываю переполненный чемодан.
— Войдите! — кричу я и оглядываюсь на дверь.
В мою комнату, пожалуй, ещё никогда не стучали. Мама сюда обычно не заходит. А, как выяснилось, друзьями я так и не обзавелась.
— Ты одета? — робко вопрошает
Я смотрю на эту нелепую картину и диву даюсь: мама стоит в дверном проеме и прикрывает глаза ладонью.
— Иначе бы я не сказала «войдите», — хмыкнув, отвечаю я.
Она быстро убирает руку от лица и обводит мою комнату задумчивым взглядом.
— Уютно у тебя здесь.
Меня так и подмывает сказать что-то грубое, вроде: «А что, ты здесь впервые?». Вместо этого я киваю и натягиваю на лицо вежливую улыбку.
— Что ты думаешь? — спрашивает она, и только тогда я замечаю: она надела платье, черное вечернее платье в пол с неприлично глубоким декольте и золотыми бретельками.
Я открываю рот и тут же закрываю его. В голову приходят только глупые ответы. Один из них все-таки выскакивает.
— Кто-то умер?
Мамина щека подрагивает, ее вечно строгое лицо превращается во что-то сверхъестественное: она улыбается.
— Нет, что ты. Просто… Знаешь, я тут подумала. Тебе все же нужно попрощаться с одноклассниками, как требуется.
Когда она сказала, что подумала, надежда на то, что она решила никуда меня не отправлять, успела встрепенуться в моей груди. Я отворачиваюсь и крепко сжимаю зубы.
— Поздно. Я уже это сделала.
— Этого недостаточно, милая. Нужно нарядиться, повеселиться с друзьями и оставить все прошлое позади.
«Милая»? Это ещё, что за новости? Я поворачиваюсь и выпучиваю глаза на мать.
— Ты, наверное, не в курсе, но друзей у меня не так много. А если уж совсем на чистоту, то у меня их нет. Так что не стоит. Но спасибо, что предложила.
Мама будто меня не слышит. Мечтательно глядит в потолок.
— Я передумала. Можно устроить вечеринку здесь. Или пойти в ресторан. Что ты думаешь?
«Я думаю, что ты совсем из ума выжила».
— Ну… — я улыбаюсь, почему бы напоследок не подразнить ее, — хорошо. Я согласна. Но с одним условием. Ты отдаёшь мне это своё платье.
Знаю, что сейчас начнётся. Она снова глянет на меня свысока и поднимет брови. Она ни за что не разрешит мне носить ее одежду. Готова поспорить, сейчас она включит свой фирменный надменный тон и поставит меня на место. Но она меня удивляет. Да так, что я теряю дар речи.
Она сбрасывает платье и остаётся в одном нижнем белье. При этом она кажется такой счастливой, как будто это платье весит килограмм сто.
— Оно твоё, — радостно сообщает она и чуть ли не хлопает в ладоши.
Да что, блин, с ней такое?! Я не хочу никаких вечеринок. Я не вынесу ещё одного скандала со Стеллой и долгих прощаний с Ником. Я не хочу ничего из этого! Я просто хочу, чтобы все закончилось. Мои мучения, вот, что ее так радует!
— Я это делаю не просто так, — добавляет мама мягко, — я хочу провести время с тобой.
Ну
— В компании людей это будет проще. Ты и сама это понимаешь. Беседы вдвоём нам плохо удаются.
— Интересно, почему? — бормочу я себе под нос.
Она не слышит. Или делает вид, что не слышит. Кивает мне и гордо удаляется из комнаты. Платье так и остаётся лежать на полу. Я долго и пристально смотрю на него. Мне кажется, что оно вот-вот испарится, точно все это было игрой моего воображения. Но оно никуда не девается. И это страшно.
Глава 63. Ник
Домой я иду целую вечность. Специально шагаю медленно и выбираю самый длинный маршрут. Не могу перестать думать о Ли. Неудивительно, что она была такой грубой, бесчувственной и высокомерной: она всегда была одна, и ей самой приходилось заботиться о себе. Ничего странного нет в том, что других она не подпускала близко, а порой даже отравляла им жизнь. Ей не хотелось ни к кому привязываться, и я могу это понять.
А вот кого я не могу понять, так это ее мать. Помню, с какой напускной веселостью Ли говорила о материнском безразличии в тот день, когда я впервые оказался у нее дома. Тогда я не придал этому значения, Ли меня ужасно бесила, и мне было плевать на ее семейные проблемы. Но теперь я думаю об этом с горечью. Мой отец тоже отдалился от меня, но я точно знаю, что, если мне понадобится помощь, если мне просто захочется поговорить с ним, он будет рядом. Только вот мне не хочется. А мать Ли, жестокая и эгоистичная, просто забила на дочь.
От этих мыслей меня отвлекает телефонный звонок. На экране высвечивается фотография Ли. Я быстро принимаю вызов и подношу телефон к уху:
— Как хорошо, что ты позвонила!
— Я тоже рада тебя слышать, Никита.
Голос принадлежит не Ли, я узнаю глубокий безразличный голос ее матери.
— Она не знает, что я взяла ее телефон, но это было необходимо. Мне нужно поговорить с тобой.
— Что вы хотите? — спрашиваю быстро.
Ее звонок выбил меня из колеи. Я, оказывается, остановился. Да еще и выбрал «удачное» место: я стою посреди глубокой лужи. Чувствую, как носки впитывают в себя холодную воду, и по спине пробегает холодок.
— Вы ушли так поспешно, — говорит мама Ли, пока я вылезаю из лужи и морщусь от холода. — Я не успела познакомиться с друзьями моей дочери, и это было неправильно.
Меня передергивает, и на этот раз не из-за холода. Я вспоминаю сцену на кухне. С некоторыми друзьями Ли она все-таки успела познакомиться. Причем довольно близко. Перед глазами снова всплывает картина: мама Ли и Антон Николаевич обнимаются, слившись в страстном поцелуе. А я в полнейшем оцепенении наблюдаю за этим.
— Я была груба, — продолжает эта женщина шелестящим шепотом, видимо Ли где-то неподалеку, мне хочется попросить ее передать трубку дочери, но я сдерживаюсь. Все-таки интересно, зачем ей понадобился именно я. — И хочу исправиться. Можешь сделать мне одолжение? Приведи ее друзей снова. На этот раз я подготовлюсь. Ты меня слушаешь?