Ты - мое дыхание
Шрифт:
И эта фраза, произнесенная вслух, вдруг невыносимо больно ударила по сердцу своей несбыточностью. Поля поняла, что близка к истерике. Зато Антон заметно оживился.
— Вот и умничка, — он развернулся и сел на стуле верхом, положив подбородок на деревянную спинку, — вот и молодец. Я никогда не сомневался в том, что ты — мудрая женщина. Хотя вообще-то большая редкость сочетание такой внешности и ума… Давай-ка все-таки попьем кофейку!
Она молча мотнула головой и, подняв с пола юбку, натянула ее через ноги.
— Да я понимаю, конечно, что сейчас тебе ничего не хочется… Но я ведь и ревновать
Пуговицы на жакете никак не хотели застегиваться под нервно дрожащими пальцами. Поля повязала вокруг шеи легкий сиреневый шарфик, всунула ноги в туфли.
— Нет, в самом деле у тебя все нормально? — Антон изобразил на лице тревожное сочувствие. — А то я не отпущу тебя сегодня никуда. У меня ночевать останешься.
— Все нормально, не волнуйся, я же сказала, что еду разговаривать с мужем… Да и тем более, я гляжу, — она кивнула на письменный стол с разбросанными по нему исчерканными листами, — у тебя работы много? Стихи пишешь?
— Нет, — он сладко потянулся. — Тут появилась возможность для театра пьесу сварганить. Ну и кропаю тут вещичку одну, которая зрителю должна быть интересна… Суть в том, что несколько молодых людей вызывают к себе на ночь проституток. Самых натуральных, с Тверской. А проститутки, если тебе известно, никогда с клиентами не кончают. И вот один парень ставит себе задачу, чтобы проститутка с ним все-таки испытала оргазм. Все происходит в одну ночь в одной квартире, там много всего будет. Но ты только представь себе начало: темная сцена, смутные очертания предметов. Постепенно высвечивается компьютерный стол, за компьютером главный герой, что-то у него там не получается. И на весь зал раздается сочный русский мат!..
— Гениально! — сказала Поля и вышла из комнаты…
Часть 3
Дверь редакции газеты «Момент истины» скрипнула, как всегда, поразительно противно. Поля поморщилась и нервно передернула плечами. Однако молодой парнишка-вахтер, изнывающий от жары и духоты и давным-давно переставший раздражаться из-за истеричного визга пружины, лишь лениво приоткрыл глаза и вяло кивнул:
— А, это ты, привет! Тебя уже сегодня Гуревич обыскался. С утра по коридору бегает и вопит: «Где Суханова? Где Суханова?»
— Интересно, что это ему от меня так срочно понадобилось? — без особого волнения поинтересовалась она, роясь в маленькой белой сумочке.
— Похоже, звонок какой-то важный был… Хотя я точно не знаю.
— Ну вот, опять диктофон забыла… — Поля печально кивнула головой. — Важный звонок, говоришь? Ладно, пойду осведомлюсь у Лешика, прежде чем Гуревичу на глаза попадаться. Все-таки главный редактор, боязно…
Рабочий стол Лешика Еськина, большого ценителя женской красоты и по совместительству спортивного обозревателя, как всегда, был завален совершенно неимоверным количеством бумаг.
— Полина, я узнаю тебя по звуку шагов, — он загадочно заулыбался и послал из-под толстых стекол очков многозначительный взгляд. — Должен заметить, что сегодня ты необычайно привлекательна!
— Ладно, Лешенька, комплименты потом. Расскажи лучше, кто мне звонил.
— Цена
Курил Еськин поразительно много. Никто уже и не представлял его за работой без традиционной сигареты, подрагивающей в уголке рта. Этакий маленький, длинноносый, вечно смолящий гном, что-то мурлыкающий себе под нос и неторопливо занимающийся делами. А еще Лешик отличался способностью забывать свои сигареты повсюду: на столах у коллег, на подоконнике в туалете, на стойке бара и даже в кабинете у главного редактора. Заметив, что Еськин, как всегда, начал озабоченно хлопать себя по карманам, Поля открыла сумочку, протянула ему пачку «Мальборо» и попросила:
— Лешенька, давай поцелуй запишем в счет моего долга, а информацию сейчас, ладно? Я ведь тебя искренне и нежно люблю…
— Не любишь ты меня, Суханова, а только подлизываешься, — с притворным огорчением вздохнул тот. — И поцелуев в твоем долге накопилось уже тысяч двадцать. Когда расплачиваться будешь?.. Ну да ладно. Звонил тебе Романенко. Он согласился дать интервью и ждет тебя сегодня по этому поводу в «Джокере» на Садовом, там сегодня какая-то светская тусовка. По-моему, часиков в семь вечера… Хотя я точно не помню, где-то у меня было записано. Поищи здесь, на столе.
— Нет, ты что, правда, не помнишь? — Поля изобразила на лице смятение и испуг. — И на самом деле предлагаешь мне отыскать что-то вот здесь?
Она с притворным ужасом указала на Лешкино рабочее место. Листы, исписанные корявыми еськинскими иероглифами, соседствовали здесь с газетными вырезками и с обрывками бумаги, в которую явно заворачивали пирожки. Отыскать что-либо среди этого безобразия, на первый взгляд, не представлялось возможным.
— Ты это серьезно, Лешенька?
Еськин невозмутимо кивнул и деликатно отодвинулся на самый край стола вместе со своей пепельницей. Обреченно вздохнув, Поля приступила к поискам и минут через пять наткнулась-таки на листочек с текстом: «Аркадий Романенко. «Джокер». 2 августа, 19.00. Для Сухановой».
— Слава тебе, Господи! — она спрятала листок в сумку, опустилась на стул и начала обмахиваться первой попавшейся газетой. Даже в легком вискозном платье сегодня было довольно жарко.
— Не Господу слава, а мне, — отозвался Лешик, — это же я записал информацию и я же уверил господина Романенко, что ты непременно сегодня получишь его послание и, само собой, явишься на встречу… И зачем я только старался? Ведь все равно любовь и внимание красивых женщин достаются исключительно пижонам типа этого твоего портняжки!
Поля улыбнулась и раскрыла на чистой странице толстый синий блокнот. Мини-спектакль под названием «Двое флиртующих журналистов» закончился, и пора было начинать работу. План интервью с Романенко витал у нее в голове пока лишь в виде смутных мыслей и нечетко сформулированных вопросов, подготовка предстояла основательная.
Еськин, поправивший на переносице очки, поднес близко к глазам какой-то листок и фальшиво замурлыкал себе под нос «Карамболину», в его исполнении звучащую заунывно и душераздирающе, как похоронный марш. Это означало, что он тоже включился в работу.