Ты моё дыхание
Шрифт:
Я показала ему язык. Молча, зажмурив глаза. А когда я их осмелилась открыть, Костя смотрел на меня озадаченно, словно сомневался в моей адекватности.
Боже, какой стыд. Кошмар. Я выскочила из машины, как ошпаренная кошка – шерсть дыбом, глаза навыкате, щёки пылают. И последнее, что я увидела, захлопывая дверцу, – улыбку Громова.
С ума сойти. Съехать с рельс. Провалиться в тартарары.
Лучше б я его не провоцировала. Потому что как теперь развидеть, забыть то, что стоит перед глазами и не хочет уходить?
Он улыбался шикарно и щедро.
Он другой. И, может, поэтому я мчу подальше от него. Безопаснее, наверное, не знать разного Громова. Не видеть его улыбки, не слышать его голоса. Вообще не узнавать настолько близко. Лучше держаться на расстоянии, но почему-то я всё равно вижу его лицо. Когда поднимаюсь лифтом. Когда открываю дверь и тихонько раздеваюсь.
Михайловна спит. Вовка сопит. Я специально прошлась по спящему дому, успокаиваясь, не зажигая свет.
Телефон в руках оживает – жужжит от входящего сообщения. Я подскакиваю от неожиданности.
«Софья?»
Одно слово – и снова сердце вскачь.
«Я дома» – печатаю трусливо, потому что не хочу слышать его голос.
На цыпочках пробираюсь в кухню, выглядываю в окно. Так и есть – стоит его машина под подъездом. Костя никуда не уехал, ждал, когда я позвоню.
Мигают фары, словно приняв сигнал. Громов уезжает, а я всё стою, как зачарованная, не в силах оторваться от окна. Нужно поспать – понимаю умом, но во мне сейчас столько бурлящих эмоций, что не знаю, усну ли. Правда, становится проще, когда голова касается подушки.
Костя
Девчонка. Совсем как ребёнок. Только реакция на её выходки у меня совсем не невинная. Заводит, заводит до отказа, до предела.
Она ушла, а я понимаю, что улыбаюсь. Больше никаких Толянов рядом. Я точно знаю, что нужно сделать. Возможно, это несправедливо, но кто сказал, что жизнь – это розы? Шипов и колючек гораздо больше, чем благоухающих лепестков.
Тонкие духи. Еле слышные. Я снова об этом думаю, а память услужливо подбрасывает детали: хрупкие плечи, позвонки в ряд. Наверное, мне бы понравилось их трогать. Пересчитывать осторожно. Касаться кожи. Нежная. Я видел синяки на её запястьях.
И она опять не позвонила. В следующий раз проведу её до самой двери, чтобы не торчать тут, как влюблённый Ромео под балконом Джульетты.
Хотелось ещё раз услышать её голос, но я себя победил. Обмен смс – вполне в духе нашего времени. Для начала достаточно.
Я еду домой, а по дороге делаю звонок. Тот, кому я звоню, точно меня простит.
– Не спишь? – уточняю, хоть музыка где-то в отдалении говорит сама за себя.
– Шутишь? Кто спит в такое время?
Андрей насмешливо тянет гласные. У него в городе несколько клубов, и «Лагуна» – пусть и любимое детище, но всё же не приоритет для него сейчас. Поэтому он бывает там нечасто. Предпочитает ловить рыбку пожирнее.
– Я даже знаю, почему ты звонишь, – смеётся легко. – Да уберут
Значит, знал. А может, и сам распоряжался, чтобы их там натыкали.
– Я Анатолия переведу в другую смену, – ставит перед фактом почти компаньона.
– И ради этого ты звонишь в глухую ночь? – раскатисто ржёт Андрей. – Ты же в курсе: меня такие мелочи не тревожат. Я беспокоюсь лишь об имидже, чтобы не было скандалов и нарушений законов. Ты же знаешь мою позицию.
Я знал. Именно поэтому Андрей тогда упёрся и позволил уволить Аллу. Чтобы не было шумихи и неприятностей, которые в красках пообещал Драконовский друг.
– Ну, и насколько я понимаю, опять неземные страсти вокруг девочки?
Андрей всегда всё понимал правильно. К тому же – не секрет – у него везде имелись уши и глаза. Он всегда благосклонно слушал любые сплетни, истории, домыслы и басни. Жила в нём непреодолимая тяга к местному фольклору.
– Без обид, Коть, но она тоже вылетит, если вдруг чего. Мне ваши мексиканские страсти ни к чему.
Андрей нарывался. Я вдруг снова почувствовал приближение тёмной волны. Второй раз за сутки – это перебор, конечно, но его разглагольствования меня покоробили и взбесили. Правда, показывать это я ему не собирался.
Он забывал, что мы с некоторых пор компаньоны. Продолжал играть в удельного царька. Я смотрел на это сквозь пальцы, потому что меня его принципы и подковёрные интриги не задевали. Но всё происходит до поры до времени, как говорят.
– Нет, Андрей, какие могут быть обиды? – произнёс я ровно, – Но Анатолия я переведу в другую смену, а девушка останется работать при любой погоде и раскладах. Или мусор со столов придётся убирать тебе.
Сказал – и отключил телефон. Пусть помучается. Ему полезно. А то, что Андрей забеспокоится и будет задаваться вопросами, я уверен.
Глава 11
Софья
Сегодня от «Лагуны» у меня выходной. Есть время, чтобы отдохнуть, к занятиям подготовиться, домашние дела переделать.
– Что-то мне не лучше, – Михайловна мрачна, как туча перед ураганом. Такой мне её ещё наблюдать не приходилось: она всегда бодра была и деятельна, а тут ей вынужденно приходится в четырёх стенах ползать. – Терпеть не могу болячки! – сердито высказывает она. – Ни выйти, ни прибраться, сижу, как пень!
– Вы лечитесь, – пытаюсь её успокоить, – а в квартире я уберу, мне несложно. И еду приготовлю, и в магазин сбегаю.
– Ну, да, – вздыхает она, – мало тебе Володьки, ещё и я на твои хрупкие плечи. Как ты всё тянешь – ума не приложу.
– Я привыкла, – улыбаюсь, хоть эта эмоция сейчас не очень искренняя. – Это только кажется, что тяжело, пока не начнёшь делать. А потом всё становится намного проще. Как в поговорке: глаза боятся, а руки делают. Вот скоро вы на ноги встанете, вернётесь в «Лагуну», жизнь опять заиграет красками. А сейчас главное не сдаваться, лечиться, терпеть.