Ты мой грех
Шрифт:
Наверняка Кирилл понял, кто перед ним. Сбежавшая от Яна девственница. И, судя по всему, его интерес связан лишь с этим.
Пока я судорожно соображаю, что мне делать, Кирилл неожиданно ложится на спину. Больше меня не касается, а просто пялится на потолок.
— Расскажи о себе, — внезапно просит он.
— Что именно? — тоже ложусь на спину.
— Что угодно… Сколько тебе лет? Чем ты занимаешься по жизни? О чём мечтаешь?
— Вырваться, — опрометчиво выдыхаю я.
— Вырваться? — он резко смотрит на меня. —
Яростно кусаю губы, жалея, что это сказала.
— Ниоткуда…
Но это слишком слабая попытка закончить разговор. Кирилл вновь переворачивается на бок. Подперев голову рукой, внимательно смотрит мне в лицо.
— Оль… — зовёт меня не моим именем. — Откуда ты хочешь выбраться?
— Из дома, — признаюсь тихо. Облизываю пересохшие губы. — Моя мама слишком меня контролирует. Хочет, чтобы мы с сестрой были правильными, послушными, не совершали ошибок… Понятно, что это желание каждого родителя…
— Не соглашусь, — качает головой Кирилл. — Ошибки совершать необходимо. Хотя бы иногда, чтобы самую малость набить шишек. Закалить характер. Уверен, что контроль таких мам приводит к тому, что их дети в итоге вырастают совершенно неприспособленными к жизни.
Он прав. Вот что мы с Янкой умеем? Разве что по хозяйству помочь. Но нас не отдавали, например, в спорт, потому что мама считала это опасным. Мы не заводили друзей в школе, не устраивали ночёвки у подруг, потому что мать не видела в этом смысла. А сейчас она помешалась на религии и даже дышать не даёт нам свободно. Встречи с Ольгой — это единственное, что она мне позволяет. Но если бы знала, чем занимаемся и куда ходим, наверняка навсегда закрыла бы дома.
— Да, я тоже так считаю, — с улыбкой соглашаюсь со всем, что сказал Кирилл. Ликую, что он с таким участием со мной общается, и в эйфории признаюсь: — Я даже татуировку сделала… И назло ей, и выражая своё душевное состояние.
— Покажи, — сразу требует Соболев.
Сквозь сумрак вижу, что он улыбается.
— Не могу. Она под одеждой, — голос снова слабеет.
А потом опять начинают трястись мои поджилки, потому что я своей фразой разожгла интерес парня.
— На какой части тела? — уточняет он глухо.
— Здесь, — достав руку из-под одеяла, укладываю её на живот и смещаю немного вниз.
— Здесь? — Кирилл кладёт свою руку сверху. — И всё равно покажи…
— Но ты же не увидишь, — пытаюсь засмеяться, чтобы скрыть своё волнение.
Он начинает ёрзать. Убрав тёплую ладонь с моей руки, лезет в карман джинсов. Достаёт оттуда прямоугольный предмет.
— Я могу посветить, — говорит Кирилл. И я понимаю, что в его руках телефон. — Обещаю, что только на тату… И так как я не увижу твоего лица, то и не узнаю, как выглядит девушка, которая передо мной разделась. Давай же… Покажи мне! Или ты всё-таки слишком правильная? И не так уж и хочешь вырваться?
Задевает
Я откидываю одеяло и решительно задираю подол платья, обнажая трусики и полоску кожи над ними. Ладонь Кирилла тут же ложится на мой живот, и я застываю. Сердце сначала замирает, а потом начинает биться часто и оглушительно громко.
Кирилл смещается ближе. Спускается всем телом вниз, и его лицо располагается напротив моих трусиков. Судорожно сжимаю бёдра, а Кирилл включает телефон и направляет свет от экрана на татуировку…
— Хм… птичка в клетке, — говорит Кирилл, глядя на тату.
— Глупо, да?..
Смотрю на него сверху вниз и прекрасно вижу лицо, потому что экран телефона освещает не только мой живот.
— Нет… Скорее, символично… И, безусловно, красиво.
Кирилл тяжело вздыхает, и его горячее дыхание опаляет жаром мою кожу. Я всё ещё сжимаю в пальцах подол платья, но не тороплюсь опустить его вниз. Мне стыдно… Но в той же степени я замираю от предвкушения.
Он проводит пальцем по контурам тату. Его прикосновения — как удары молний. Дрожь в теле уже не получается скрыть. Я никогда и ни с кем не была так интимно близко.
— Спасибо, — произношу еле слышно.
Он хмыкает. Подушечка пальца ползёт к краю трусиков. Скользит вдоль резинки, немного сдвигая её вниз.
— Тату хоть и красивое, но я имел в виду совсем другое.
Соболев смотрит на бельё, потеряв интерес к татуировке. Я лежу смирно, и сама не понимаю, почему всё ещё не одёрнула платье. Хотя, конечно, понимаю… Теперь я знаю не понаслышке, как может действовать обаяние Кирилла.
— Чёрт… Ты не представляешь, как мне хочется увидеть твоё лицо! — внезапно признаётся парень.
Свет от телефона дёргается вверх, но доползает лишь до моих рук. Потом Кирилл вновь направляет его на тату.
— Хотел бы включить хотя бы настольную лампу, а потом исследовать всё твоё прекрасное тело, — хрипло шепчет он, касаясь губами рисунка. — Ммм… Ты очень приятная на вкус.
Моё дыхание сбивается. С головой накрывает паника. Но ужасает не то, что он меня целует. И в таком интимном месте. А то, что я совсем неопытная, и не знаю, что мне делать. Возможно, должна что-то сказать? Как-то ответить?
— А ты очень вкусно пахнешь! — выпаливаю я и тут же закусываю губу. Наверняка моё лицо полыхает от стыда.
Кирилл резко вскидывает голову. Его кривая ухмылка сейчас отчётливо видна в свете от экрана телефона. Я его насмешила… Боже…
Он вновь целует живот, спускается к резинке трусиков и пальцем немного отодвигает её вниз. Я нервно сжимаю посильнее бёдра. Моё тело становится натянутой струной.
Кирилл отшвыривает телефон в сторону, и тот падает экраном вниз, погружая комнату в привычный мрак. Снимает с меня трусики. Потом с себя футболку.