Ты - мой парадокс
Шрифт:
Я, как и сидела, так и продолжала сидеть. Не сказали. Оба! Ладно, Тимофей, он парень и сознаваться сестре последнее дело. Но Таня! Она же лучшая подруга. А подруга ли я ей вообще, если она мне так сильно доверяет, что ноги трясутся!?
— Мелкая, ты чего? Диана! — брат уже не в первый раз пытался меня позвать.
— Я не знала, — тихо сказала я.
— Я уж понял, — махнул рукой Тим, — иначе, обязательно влезла.
Помотав головой, я встала со стула и отправилась в ванную, как и хотела с самого начала. Тим, как я увидела по волосам, в ванне уже
— Ди, всё в порядке? — отвлёк меня Тим.
— Да, а что? — пожала плечами, скрываясь в ванной.
Время приблизительно идёт уже к двум часам ночи. Я не сплю, наблюдая за луной, сидя на широком подоконнике. На улице то и дело, что пробегают подростки, нарушающие закон. Как хорошо, что в академию завтра не надо! А-то бы точно на парах бы уснула. Мне же ещё документы о переводе готовить надо! Кстати, с Тимофейкой я об этом переговорила после водных процедур. Нет, я, конечно, не рассказала полностью всю историю. Просто подумала о реальности. Ну, какая актриса. Скажите мне, из нашего-то города? Тем более, что так или иначе будет семья. Хотя, тут я не уверена, так как мужчинам нужен наследник, да и вообще продолжение потомства, а я к этому, извините, никак не отношусь. Поэтому, с карьерой дизайнера будет проще, и тоже можно прославиться.
Ещё, меня с каждым часом, всё больше и больше, начало окутывать чувство ошибки. Будто, я что-то делаю не так, понимаю не так. Хочется несколько раз передёрнуться, будто от холода. Откуда такое чувство? По коже пробежали мурашки. Всё, точно пора спать.
Глава 23
Уснуть мне удалось не сразу, а только ближе к пяти утра. Да и то ненадолго.
Снились мне кошмары из прошлого в кучу: сначала я разбивалась на машине, разрезая себе вены из-за Антона. После я опять же разбивалась на машине, но потому что увидела себя на дороге, разрезающую запястья. Далее, я резала вены, потому что забилась на машине (?!). в конечном итоге, мне приснилось, что я сидела в машине с ребёнком, а он истерично плакал.
Разбудил меня Тимофей, и как, оказалось, плакал не ребёнок, а я. Ой дела шото совсем не чики пики лимпомпони.
— Диан, — дозвался до меня Тим, — ты как?
Я отрицательно, совсем не впопад, покачала головой, уставившись в стену перед собой, точнее на часы. Время было около семи утра, но, сколько точно я разглядеть не смогла. Не видела стрелочку поменьше.
— Сколько время? — поинтересовалась я, не замечая нахмуренного взгляда брата.
— Без двадцати семь, — отозвался он, поднимаясь и увлекая меня за собой, — пойдём пить чай. С успокоительным.
— Он мне уже не поможет, — фыркнула я.
— Перед экзаменами же помогал, — весело пожал плечами Тим, запрыгивая на стул, — пол это лава!
— Мамочки! — с визгом запрыгнула я на стул, — паук!
Тимофей оглядел кухню и, заметив на столешнице паука, сполз со стула. И как он его не боится?
— Убери его, убери! — визжала я.
Я панически боюсь насекомых, жуть просто!
— Все, — брат поднял руки вверх, — паучка нет.
— А где паучок? — любезно поинтересовалась я.
— Летать ушёл, — пожал плечами, — у меня вопрос: если паука кинуть с пятого этажа, он разобьётся?
— Мне всё равно, — поморщилась я. — главное, чтобы он дорогу, откуда летал, не нашёл.
Тимофейка посмеиваясь, начал рассказывать мне разные анекдоты, при этом делая мне успокоительный чай. А я любовалась видом из окна, сидя в такой родной обстановке. Что-то, давно я с братом время не проводила, забегалась с этой лисой дикой.
— Прошу, — передо мной появилась кружечка ароматного, горячего чая.
Тим сам сел на подоконник, закрывая собой весь чудесный вид. Эх, а так всё красиво начиналось. И неважно, что солнышко давно проснулось и уже озаряет всё вокруг.
Прикоснувшись к чашке, я поняла насколько замёрзли руки. Руки у меня всегда были холодными, но сейчас вообще были ледышками. Да, и вообще что-то очень холодно.
— Отопление, что-ли, отключили, — буркнула я.
— Догадалась, — услышал меня Тим.
— Серьёзно, что-ли? — удивилась я, — а чего так рано?
— Вообще-то, сегодня уже восемнадцатое число, Ди, — ухмыльнулся Тим, — его отключили пятнадцатого.
Я тихо проскулила. Теперь-то всё понятно, почему мне так холодно. Вот Таньке хорошо, она проще передерживает холод, чем жару, а я наоборот.
— Бр, — вздрогнула я, — где мои носочки, да одеялко?
— Чем планируешь заниматься? — спросил брат, ходя за мной хвостиком.
— Думаю, побесить тебя сегодня, — о, а вот и мои носочки.
— Э, интересное заявление о том, что хочешь провести сегодня со мной день.
— А ты против? — надменно подняла бровь.
— Не, конечно, — вот и ладненько, — тогда какой план?
— Сначала окукливаем меня в одеялко, потом завтракаем, затем начинаем собираться. Далее, мы едем в академию, чтобы договориться с ректором и другим зверинцем, а так же после этого всего, мы едем в институт, чтобы подать заявление.
— Насыщенно, — только и сказал Тим.
— Когда мы с этим покончим, мы заедем в кафе, а можно и в кино. А можно и туда, и туда. А можно ещё в парк сходить. Стоп, можно всё объединить! Парк, кафе, кино. Как тебе?
— Парк, кафе, кино, — повторил за мной Тимофей. — Согласен.
И тут понеслось: да, мы чётко действовали по плану, не пропуска ни одного пункта. Окукливание тоже.
Мы уже и позавтракали, и собрались и вот теперь стоим в коридоре, пытаясь найти ключи.
— Они у тебя были! — припомнила я брату.
— Ты вчера тоже сама дверь открыла, — пожаловался он.
— Тимошка, — пискнула я, вспомнив, — я их уже в сумку положила.
— За что? — взревел брат, поднимаясь с колен, — за что мне всё это?
Как бы мне не хотелось буркнуть чего-нибудь язвительного, интуиция шептала мне, что лучше промолчать, а то хуже будет.