Ты - моя ошибка
Шрифт:
– Бедняжка, – с барного стула спрыгивает та, что с большим вырезом. Ей лет двадцать пять, не меньше. Она одного роста с братом Ульяны. – Давай оторвемся, потанцуем и назло будем счастливы?
– Я плохо тан… – что-то мямлит малой.
– Девушкам не хорошо отказывать, – намекаю ему. К счастью, Ваня смекает и уводит девчонку на сцену, ловить ритмы музыки.
Я же остаюсь с другой незнакомкой. Мы обмениваемся любезными репликами, она пытается казаться умной. Говорит сложными предложениями, заученными словами,
В ней нет ничего притягательного, хотя она чертовски красива. Отменная задница, наливная грудь. Шикарные волосы и пухлые губы. В вип-комнате незнакомка демонстрирует свои умения, усаживаясь передо мной на колени. Я возбужден. Но не в ней дело. Мыслями я тра*аю другую. Никогда такого не было.
Сейчас мне приходится закрыть глаза, иначе ничего не получится. Тело отказывается работать, мой брат не готов доставлять удовольствие не той.
Я думаю о Снежинке. Я ненавижу ее. Я хочу ее. Она меня бесит.
На прикроватной тумбе стоит бутылка с ромом. Выпиваю с горла. Заливаю горячий напиток, обжигаю глотку. Девка поднимается с колен. Интересно, она понимает, что я последняя мразь? Или ей кайфово?
Откидываю бутылку к стенке, из нее начинает медленно выливаться алкоголь. Незнакомка смотрит снизу вверх, что она хочет, твою мать? Ах, точно. Она хочет секса. Ответочки.
Укладываю ее на кровать. Девчонка прекрасна. Все в ней идеально. Все в ней непривлекательно. Хватаю незнакомку за волосы, наматываю на кулак, переворачиваю спиной. Нафиг не упало смотреть на лицо этой бабы.
Алкоголь берет свое, позволяет расслабиться. Уйти от мыслей, от Снежинки. Ускоряюсь, бью по заднице девку, она стонет, громко дышит. Мне почти хорошо. Я почти ни о чем не думаю, парю где-то над пропастью бездны. Нужно только одно.
– Назови меня по имени, – зачем-то прошу, сминая груди брюнетки. Черт, она ведь тоже говорила свое имя. Но я их никогда не запоминаю. Одномоментные увлечения.
– Ник, да, – вырывается со стоном у нее. Слишком отрезвляюще. Словно пощечиной по лицу. Наждачкой по телу. Не тот голос. Не та интонация.
Открываю глаза. Останавливаюсь.
Сука! Твою мать!
Откидываю незнакомую бабу. Проклятье. Начинает тошнить. Будто я сопротивляюсь против естественного природного состояния. Никогда такого не было. Меня словно ломает, каждая косточка трещит по швам.
– Ник, ты чего? – не понимает девка. – Ты куда… а я?
– Сорян, – кидаю пофигистичное извинение. Натягиваю джинсы, поднимаю майку с пола и бутылку с ромом. Заливаю в себя остатки.
– Ник, ты чего… – повторяет вопрос брюнетка.
– Бывай, – сухо чеканю. Хлопаю дверью, спускаясь на первый этаж. Плевать. Просто эта баба не в моем вкусе. Дело не во мне. Девушки не могут подцепить меня на крючок. Уж не такие, как эта из красной книги.
Глава 22 – Ульяна
Я не могу сосредоточиться на учебе. Продолжаю думать о Никите. В голове набатом звучит его голос, в глазах стоит насмешливая улыбка. Хочется вычеркнуть, выбросить из памяти, но не выходит. Он будто въелся под кожу. Такого со мной раньше не было, даже с Ивановым. Хотя мы встречались, были вроде в официальных отношениях. Но ревность не съедала так, как то чувство, которое зародил во мне Новиков.
Ненавижу его за это. И себя в том числе. Дура.
Вечером ложусь на кровать, думаю просто полежать, однако погружаюсь в сон до глубокой ночи. Меня будят шаги матери, которая крадется по комнате.
– Ты чего здесь? – спрашиваю хриплым голосом. Голова тяжелая, хочется пить. На часах показывает половину второго, надо бы лечь обратно и продолжить спать, иначе потом точно не усну.
– Ваньки нет до сих пор, - шепчет мама. Она выпрямляется, подходит к кровати и усаживается на край. Сжимает края халата, разглядывая мою комнату в сумраке.
– В смысле? – не понимаю с первого раза. Мозг еще дремлет.
– Он трубку не берет, ничего не сказал. Я… волнуюсь.
Мне хочется рассмеяться. Звучит настолько неправдоподобно, что вызывает только смех. Однако сдерживаюсь. Приподнимаюсь с кровати на локтях, подтягивая под себя ноги.
– Он ничего тебе не говорил, Улечка?
– А разве вы с ним не лучшие друзья? – звучит острая фраза. Значит, когда ее сын влезал в долги, не волновалась. А теперь откуда-то взялась материнская забота, сердечко заныло.
– Прекрати, - вздыхает. – Я переживаю. Может друзьям позвонить его?
– Позвони.
– А я… м…
– Что такое? Не знаешь, кому звонить, мам? – кажется, сработал спусковой крючок. Надо бы остановиться, но я не могу. После тех боев, долга и реакции матери, меня раздражает ее напускное волнение. Не цирк ведь.
– Ульяна, ты как себя ведешь? Так изменилась, - родительница подскакивает с кровати, словно ее ужалили. В темноте глаза отливают бликами негодования.
– Жаль, что ты не меняешься, мам.
В коридоре щелкает замок. Мы с мамой переглядываемся, вслушиваемся в шаги. Она выходит первой, кликает выключатель, начинает задавать будничные вопросы. Я молча жду окончания спектакля, затем тоже появляюсь, под конец действия.
– Я же переживаю, - звучит последняя реплика родительницы.
– Я уже взрослый, хватит носиться со мной, - бурчит Ванька.
– Где ты был? – спрашиваю, зевая. Опираюсь о дверной косяк, скрещиваю руки на груди. Хорошо, сегодня нет Валеры. Пусть бы никогда не приходил. Но такое бывает редко, у них вроде любовь, по крайне мере у мамы точно.