Ты моя пара!

Морриган Лана

Белый автомобиль сворачивает, а мы продолжаем ехать прямо.

Я не позволяю себе спать, страх, что Герман нас нагонит, не отпускает ни на секунду. Не выпуская сумку из рук, в любой момент готова сорваться с места. Но усталость берет свое, глаза предательски слипаются, и голова падает на грудь. Не знаю, сколько времени прошло, я разрешаю себе расслабиться, обняв сумку и запрокинув голову, дремлю.

Автобус медленно сбрасывает скорость, адреналин моментально выстреливает в кровь. Выпрямляюсь, оглядываюсь: придорожное кафе и многочисленные киоски.

– Стоянка

двадцать минут, – оглашает водитель, в салоне зажигается свет. Неплохо бы размяться, купить воды, а главное – узнать конечный пункт. Выхожу из салона последней, задержавшись на последней ступени, втягиваю прохладный воздух. – Полторы, – слышу над ухом.

– Что? – не соображаю о чем речь.

– Билет, малохольная.

– А, да, конечно. – Лезу в карман ветровки, где отложила несколько купюр. Остальные деньги сложила в карман штанов и застегнула молнию.

Водитель забирает купюры, в очередной раз громогласно оповещает:

– Пятнадцать минут! Ждать никого не буду. Кто купит семечки, высажу сразу же.

А я, делая вид, что прогуливаюсь, иду к лобовому стеклу и читаю название города, куда мы едем. Невольно улыбаюсь воспоминаниям и своей удаче.

Глава 13

Лео

***

– Лео, – въедливый голос Велы пробивается сквозь сон. – Лео, – я чувствую толчок в плечо.

– Отстань, а, – ворчу, не открывая глаз.

Слышу, как сестра набирает воздух в легкие, «отстань» ей точно не понравилось.

– Будешь со своими подчиненными так разговаривать.

– А я и разговариваю, не забывайся, сестрица.

– Сам тогда крась, – вспыхивает она гневом, громко и назло стучит каблуками, выходя из спальни, чеканит шаг по каменной лестнице, спускаясь.

– Встаю, – кричу, зная, что сестра услышит. Приходится подниматься, вчера уснул, не успев раздеться, прилег вроде бы на минуту – и уже утро. По бокам от плотных штор пробивается ранее солнце.

– Неблагодарный. – Вела возвращается, держа в руках тюбики. Кому скажи, обхохочутся. Мужчина! Оборотень! Альфа! Красит волосы! Когда все стараются придать моложавости, я всячески себя состариваю. И эта процедура добавления седых прядей в мои от природы темные волосы бесит не меньше отращенной бороды. Вспомнив о ней, с удовольствием чешу подбородок и щеки. – Садись, знаешь же, что не один час убьем.

– Дай умыться, – я сбрасываю вчерашнюю одежду в корзину для грязного белья, а в спальне противный звук кисточки о керамическую чашку тук-тук-тук. Чищу зубы, а в нос проникает ядовитый запах перекиси, громко чихаю, отчего все зеркало в зубной пасте.

– Зеркало протри.

– Да-да, – размазываю ладонью, превращая белые круглые капли в полосы.

– Садись. – Сестра ставит табурет.

– Давай быстрее. – На мои плечи ложится полотенце. Вела берет кисточку и выводит белые пряди, заматывая их в фольгу.

– Милый. – Ох, как я не люблю такое начало разговора: девяносто девять процентов из ста, что он мне не понравится. – Нужно добавить еще седины, ты слишком хорошо выглядишь для своих… Кстати, а сколько тебе? –

отвлекается, и мы встречаемся взглядами в отражении.

– Чуть больше пятидесяти.

– А конкретней? Есть же документы.

– Пятьдесят второй год. Крась.

– Ты слишком хорошо выглядишь для паспортного возраста, – утверждает, хлопая меня по плечу, отчего капли краски падают мне на ступни. Берет пучок волос посередине лба и щедро проходится вонючей смесью.

– Предлагаешь носить накладной живот?

– Нет, конечно. Сутулься, что ли.

– Угу, и подволакивай ногу. Обязательно, Вел. Если бы ты не упрямилась…

– О нет-нет. Ты прекрасно знаешь, что руководителей женщин, да еще и в транспортной компании никто слушать не будет. А посадишь наемного, так воровать начнет, проходили уже, знаем, – назидательно произнесла сестра. – Потерпи, сейчас Ник пройдет оборот, Ар с Митей заменят тебя, а ты будешь заниматься только стаей.

У меня вырывается смешок:

– Только.

– Когда ты встретишь свою единственную, обещаю…

Я прерываю поток пустых слов. Нет, я верю в то, что мои родные поддержат, но это «когда» – будто кто-то знает точную дату. Подобные разговоры лишь теребят душу, давая ложные надежды.

– Если, – поправляю. – Если встречу, – невольно отвожу взгляд в сторону.

– А я уверена, что Богиня про тебя не забыла.

– Прекрати, я не наивный щенок. Не нужно рассказывать про планы Селены. Эти сказки приятно слышать, когда тебе десять, а в моем возрасте – глупо. Нужно понимать, что если сейчас где-то и ходит моя пара, то я просто могу ее не встретить. Не пересекутся наши дороги, и все.

– Ты стал невыносим. – Сестра поджимает губы и переходит к правому виску.

– Я просто устал. Ты знаешь, как я не люблю быть среди людей.

Если Мит и Илья с удовольствием знакомятся и поддерживают отношения с людьми, то меня их суета утомляет. Люди все время куда-то спешат, но при этом умудряются бездарно тратить жизнь.

– Что насчет Ирмы? – Сестра меняет тему.

– Ничего. Мы опросили всех, кто был в тот вечер на месте, они повторяют одну и ту же историю: нашли, испугались, ушли. Платов не противится нашим разговорам, но и восторга не выказывает. У меня складывается ощущение, что Ирма оказалась не в том месте не в то время. Илья все порывается поговорить с Платовской дочерью, но Иван находит причину, чтобы не привозить ее с собой. Каждый вечер мне звонит кто-нибудь из Суворовых, а я им не могу сказать ничего толкового.

– Ты делаешь все, что можешь. Я в этом уверена. – Сестра ласково смотрит на мое отражение.

– По-другому нельзя, – произношу вместо слов благодарности.

– А пропавшие фуры?

– За последний месяц пропало две машины. Обе нашлись.

– Всего две? – уточняет количество.

– Две, – подтверждаю и надеюсь, что последние. – Безусловно, если взять в расчет, что на трассах ежедневно происходят подобные случаи и редкий день обходится без клича о потери связи с кем-то в чатах логистов, то не так все страшно. Но! Обе фуры пропали на трассе в одном направлении.