Ты моя жажда
Шрифт:
Об этих войнах он узнал от Маркуса. Мирослав родился уже после хаоса, когда Темные века клонились к своему закату, уступая место новой эпохе. В истории людей эта эпоха называется — эпохой Викингов. Драккар Бьерна Железнобокого привез Мирослава в Италию, где он нашел свою мать. Их встреча подарила ему новую жизнь. Теперь Мирослав хочет подарить эту жизнь Мерседес. Скоро он поговорит с Маркусом. Почему-то сын Зарины верил, что отчим даст свое согласие. Мирослав заслужил это. Он самый лучший воин клан. Он никогда не подводил
Гоня своего коня и размышляя над превратностями судьбы, Мирослав ворвался в Вечный город. Подковы его лошади отбивали искры от мощеных мостовых. Люди, уже снующие по улицам, разбегались с криками, видя с какой бешеной скоростью, скачет лошадь богатого сеньора. Тех, кто замешкался, стоя раззявив рот, Мирослав отталкивал с дороги сапогом и прикладывался кнутом по их спинам. До ворот дома с Мерседес он домчался за несколько минут.
Влетая во двор, вампир закричал:
— Мерседес! Мерседес, я вернулся!
На его восторженные крики в этот раз никто не выбежал. Дверь не распахнулась и милый голос не отозвался на его зов. В доме полная тишина. Даже слуг не было видно, словно за несколько дней все вымерли, как во время черной чумы.
ГЛАВА 3
Спешившись, он вошел в дом. Сквозняк донес до его ноздрей чуть уловимый запах крови. Ее крови. Ужас охватил рассудок Мирослава. Впервые в своей жизни он ощутил страх. Это чувство холодной волной накрывало его с каждой новой ступенькой лестницы, ведущей на второй этаж.
Дверь спальни чуть приоткрыта. Шорохи и чужой шепот доносился за нею. Мирослав чуть толкнул ее. Дверь открылась, и спертый воздух полумрачных покоев горячим поток окутал Мирослава. Он закрыл глаза, не веря им. Его Мерседес лежала в горячке на мокром ложе, а мужчина, склонившись над нею, держал тазик с кровью.
— Что здесь происходит? — растерянно спросил хозяин дома.
Откуда-то выскочила служанка любимой.
— Сеньор, сеньорита Мерседес заболела. Сеньор Августо Бертрачи пускает ей кровь, — нервно теребя передник, залепетала Луиза.
Мерседес не хотела, чтобы ей прислуживали вампиры. Поэтому в их доме были только люди. Он внушил слугам, чтобы они не замечали странностей у своего хозяина. Для простых смертных они были маркизом и маркизой ле Рушь из Франции. Немудрено, что служанка сразу побежала за врачом, не дожидаясь возвращения хозяина. Лучшее лекарство для Мерседес — это его кровь. Пара капель и она бы была здорова, но теперь это невозможно. Его любимая слишком слаба. Его кровь убьет ее, а после обратит.
— Мирослав, — словно в бреду позвала она его.
С каждой каплей крови из нее уходила жизнь. Вампир, знающий о медицине больше, чем медики конца пятнадцатого века, подбежал к постели. Вырвав из рук врача тазик и скальпель, оттолкнул его подальше от любимой.
— Что вы себе позволяете,
— Не удивительно, что от вашего лечения у нас на святом престоле уже два года, как новый папа, — прижимая к руке любимой льняной лоскут, сказал Мирослав.
— Что вы хотите этим сказать? Я врач! Ваша жена больна и если не начать лечение сейчас, она умрет! — завопил сеньор Бертрачи и резко поставил тазик с кровью на столик.
Глаза Мирослава заметили, как брызги крови разлетелись по столу. Это привело его в ярость. Такая драгоценная кровь его любимой и, как обычная вода, расплескивается каким-то шарлатаном. Вот в чем жизнь в крови, а он выпустил с Мерседес все жизненные соки. Страшно зарычав, вампир схватил за горло врача. Медленно сдавливая тонкую шею сеньора Бертрачи, горячими от гнева глазами смотрел на него. Тот уже начинал хрипеть задыхаясь. В маленьких глазках врача лопались венки, окрашивая их в красный цвет. Еще мгновение и врач сам станет обескровленным, как его возлюбленная.
— Мирослав.
До помраченного рассудка любимого вновь донесся ее голос. Разжав пальцы, вампир отпустил лекаря.
— Убирайся. Ты ничего не видел и не знаешь. Ясно? — гипнотическим голосом говорил Мирослав, проникая в разум врача, — Повтори.
— Я ничего не видел и не знаю, — спокойно повторил сеньор Бертрачи и как в приступе лунатизма, побрел к выходу.
— И ты вон! — поворачиваясь к служанке, рявкнул он.
Девушка, подхватив подол пышной юбки, выскочила из спальни.
— Мирослав, — ее голос был совсем слабым.
— Я здесь, любимая, — прошептал он, садясь на кровать.
Она затуманенными глазами посмотрела в сторону, откуда доносился любимый голос. Ее бледные губы чуть дрогнули от улыбки.
— Я знала, что дождусь тебя. Не ходила уходить не попрощавшись, — говорила она, а похолодевшая рука искала его руку на постели.
— Ты не умрешь, Мерседес, — он сам взял ладонь любимой и поднес к своим губам. — У нас есть еще время. Я обращу тебя.
Он наклонился к шее Мерседес, но она запротестовала:
— Нет, любимый, если ты это сделаешь без позволения главы клана, мы недолго проживем. Я не хочу забирать тебя собою.
Мирослав вместо шеи припал к губам Мерседес. Он не укусил ее, а целовал. По его щекам потекли слезы. Вампиры тоже плачут, но очень редко. Их слезы не такие, как у простых смертных. Не прозрачная соленая вода, невидимая никому. Слезы вампира ярко-красная кровь. Эти слезы способен увидеть каждый. Слезы вампира его слабость. Они плачут, когда глубоко прячущий в них человек вырывается наружу. Человек, жаждущий любви и боящийся лишится этой ниточки, связывающей вампира и жизнь вокруг него.