Ты можешь
Шрифт:
– Ладно, – наконец сказал Алешка. – Давай сделаем так... Хотя нет... Лучше я к тебе завтра заеду... Может, ты их убрал куда-нибудь не туда...
Он посмотрел на Ленку.
– На меня не смотрите, – быстро заговорила она. – Я их никуда не убирала и вообще ничего не знаю. Может, их хачик украл.
– Он умер, –
– Тем более. Сначала украл, а потом умер. От радости напился и выехал на встречную полосу. Он же заходил до этого к нам в комнату. Ты оставлял его там одного?
Она пристально смотрела на меня.
– Я... не помню, – сказал я. – Кажется, не оставлял.
– Кажется? Тебе вечно что-нибудь кажется. Вспоминай давай – оставлял или нет.
– Кажется, нет.
– А ну тебя! – Она всплеснула руками.
– Нет, не оставлял.
– Точно?
– Кажется, да.
– Короче, – вмешался Алешка. – У меня еще есть пара дней. Давайте я завтра заеду. Поищите к тому времени хорошо. Может, в шкаф куда-нибудь с бельем закинули или еще что-нибудь... Иногда так бывает.
– Мы поищем, – заверила его Ленка. – Ты не волнуйся. Мы обязательно их найдем.
Когда мы прощались, он не посмотрел мне в лицо.
На следующий день мы ничего не нашли. И еще через два дня деньги не отыскались. Алешка сначала звонил каждый день, а потом все реже и реже. Через шесть дней Ленка сказала мне, что теперь можно не волноваться.
– Почему это? – спросил я.
– Но он же больше не звонит.
– Ну и что?
– Значит, у них все уладилось. Как-то договорились.
– Там было пять тысяч долларов, – сказал я.
– Я знаю, сколько там было. Для них это не такие уж большие деньги.
– У нас могут убить за сто баксов.
– Только не надо все это драматизировать. Я говорю тебе – все улеглось. А с Алешкой твоим ты все равно давно уже
На следующий день я потерял квитанцию для оплаты за Интернет. Ленка сказала, что, скорее всего, она была в кармане синей рубашки, которую она уже убрала в грязное белье. Мне не хотелось снова идти на почту, поэтому я вывалил весь бак с бельем на пол в ванной комнате.
– Сам потом будешь убирать, – сказала Ленка. – Досталась я за вами бегать. Вас трое, а я одна.
На полу рядом с моей рубашкой, детскими колготками, носками и пододеяльником лежала белая наволочка с больничными печатями.
– Где они? – сказал я, поднимая голову.
– Чего ты заводишься? – быстро заговорила она. – Ничего с твоим Алешкой не случится.
– Где деньги?
– Ты же сам говорил, какой он у них там крутой...
– Где деньги?
– В гараже, чего разорался?
– Где?
– В ящике под чехлами. Там сумка коричневая твоя...
Я уже не слушал ее, потому что бежал к телефону.
– Можно Алексея? – сказал я, стараясь не кричать, когда трубку наконец сняли.
– Его нет.
Голос был потерянный, как будто с другого конца света.
– А когда он будет?
– Я не знаю. Его уже два дня нет.
От ужаса я замолчал.
– А вы не знаете, где он? – спросил меня голос через минуту. – Он просто за хлебом вышел.
– Подождите меня! – закричал я. – Я сейчас к вам приеду. Я его старый друг. Он, наверное, про меня рассказывал.
Через полчаса я вбежал в его подъезд. В руках у меня была толстая от чужих денег сумка.
«Господи, – подумал я, протягивая руку к звонку. – Пусть я сейчас позвоню, и дверь откроет Алешка. Сделай чудо, Господи! Ты добрый, ты можешь».