Ты найди, а я расправлюсь
Шрифт:
– Поверь, что пока я ничего не могу сказать. Однако я даю слово, что, если в дальнейшем мне удастся выяснить что-то для тебя интересное, я сразу же дам тебе знать.
Он поморщился.
– Не люблю, когда от меня что-то скрывают, – он пожал плечами. – Ну ладно, по крайней мере, ленч был хорош… Если я тебе больше не нужен, я пошел. У меня еще много работы. Еще что-нибудь хочешь узнать? Спрашивай, пока я не окунулся в повседневные заботы.
– Пока нет, но я оставляю за собой право позвонить тебе в случае необходимости.
–
– Если пронюхаю, скажу.
Мэтьюс поднялся. Печально покачав головой, он сказал:
– Свежо предание, но верится с трудом. Скорее я скажу жене, что у меня новенькая секретарша, и у нее такие же ножки и бюст, как у Джен Рассел. Ладно, пока, дружок. Не сомневайся, если я с тобой не увижусь в этом мире, то на твои похороны непременно приду!
После его ухода я в течение примерно десяти минут переваривал полученные сведения. Как мне казалось, деньги, потраченные на ленч, ушли не зря.
К тому времени, когда я вернулся домой, мне удалось продумать, что именно я сообщу в своем первом послании к Чалмерсу. Пока что разумнее быть предельно осторожным. «Сырой» материал подавать шефу не стоит.
Перед дверью своей квартиры я увидел ожидавшего меня человека. Сердце мое сжалось, когда я узнал Карлотти. Он обернулся на звук моих шагов и посмотрел на меня внимательным и пристальным взглядом, который меня несколько напугал. Я постарался заговорить непринужденным тоном:
– Привет, лейтенант! Надеюсь, вам не пришлось меня слишком долго ждать?
– Я только что пришел. Мне надо вас кое о чем спросить.
Я нащупал в кармане ключ и, открыв дверь, пропустил его вперед.
– Входите, прошу вас.
Он вошел в гостиную походкой, какой гробовщик входит в комнату, где выставлен покойник. Он разместился спиной к окну так, чтобы видеть мое лицо в полном свете. У меня не было желания давать ему такое преимущество. Поэтому я уселся на свой рабочий стол, стоявший в темном углу. Карлотти пришлось повернуться, чтобы видеть меня.
– Так в чем проблема, лейтенант? – спросил я, закуривая и пытаясь успокоиться.
Он оглянулся, нашел кресло, стоящее поближе ко мне, и уселся.
– Очень сожалею, но коронер больше не может считать, что смерть Элен Чалмерс произошла в результате несчастного случая. Многое остается неясным. Я попросил продлить следствие.
Я спокойно выдержал его холодный взгляд.
– И…
– У синьорины было много друзей мужчин. Мы располагаем сведениями, что она с большой выгодой использовала свои прелести…
– Если это перевести на простой язык, лейтенант, то вы утверждаете, что она вела непорядочный образ жизни?
Он кивнул головой.
– Боюсь, что так.
– Вряд ли мистер Чалмерс будет доволен вашим утверждением.
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Конечно. Мы предполагаем,
– Вы утверждаете, что я находился с ней в аморальной связи? – воскликнул я, выдерживая его взгляд. – Если это так, то я с большим удовольствием подам на вас в суд за диффамацию.
– Я ничего не утверждаю, синьор. Вы знали мисс Чалмерс. Я просто выясняю обстановку. Мы решили, что ее убил человек, который ее хорошо знал. Может быть, вы будете настолько любезны, что поможете нам. Начните с того, что объясните нам, где вы находились в день ее смерти.
Мне казалось, что я ожидал этого вопроса уже несколько лет. Неузнаваемым голосом я ответил:
– Вы воображаете, что это я ее убил?
– Нет, я этого не думаю. Но я обязан проверить весь список ее знакомых мужского пола. Около имени я записываю, где синьор в тот день находился. Таким образом, я выигрываю много времени, и мне остается лишь проверить тех, кто дал недостоверные сведения.
– Понятно…
Я глубоко вздохнул.
– Вас интересует, где я был четыре дня назад?
– Да, прошу вас…
– Дело нехитрое. Это первый день моего отпуска. Я собирался отправиться в Венецию, но заблаговременно не забронировал себе номер в отеле. Сообразив это, я остался работать дома над своим романом. На следующее утро…
– Следующее утро меня не интересует, – оборвал меня Карлотти. – Мне надо знать, где вы находились 29 числа.
– Находился здесь, в этой самой квартире. Писал свой роман. Проработал целый день и еще часть ночи и из дома не выходил.
Карлотти принялся разглядывать носки своих отполированных ботинок.
– Может быть, к вам кто-нибудь приходил?
– Никто не приходил, так как все считали, что я в Венеции.
– Тогда звонили по телефону?
– Нет, по той же причине.
Наступило долгое неловкое молчание, во время которого он продолжал любоваться своими ботинками, потом резко поднял голову. Его взгляд резанул меня по глазам, как фотовспышка. Наконец он встал.
– Ну, что ж, благодарю вас, синьор. Дело усложняется. Только расспрашивая заинтересованных лиц, мы сумеем добиться правды… Очень сожалею, что отнял у вас столько времени.
– Ничего страшного, – ответил я, чувствуя, насколько пересох мой рот. Ладони же, наоборот, были мокрыми от пота.
– Мы еще увидимся, если мне понадобится что-нибудь выяснить у вас.
Он двинулся к выходу, но задержался у двери.
– Вам больше нечего добавить? Вы ничего не упустили? Не позабыли?
– Не знаю, до сих пор память меня не подводила.
Карлотти пристально посмотрел на меня.
– Вы зря так легкомысленно относитесь к этому делу. Советую вам, подумайте. И, возможно, что-нибудь придет вам на ум.