Ты не чужая
Шрифт:
Я мог бы солгать и сказать, что меня беспокоит только твое сотрясение. Но это не так. Я просто уничтожен тем, что произошло с тобой. С нами. Как на это ни взгляни, ситуация адская. Если не будем предельно откровенны друг с другом, я не представляю, как мы выберемся из этого кошмара. Я понимаю, что мой вид приводит тебя в ужас.
Диана подняла голову и посмотрела ему в глаза. И он снова увидел, что его присутствие вызывает в ней только тревогу.
— Да, но не потому, что вы страшный человек. Я уверена,
О боже!
Я понимаю. Однако дай мне время с этим свыкнуться.
Конечно. — Кэл услышал тяжелый вздох. Единственное, что для меня реально, — это ребенок. Мне стало ясно, что я его не рожала.
Он заморгал от удивления.
Кто тебе сказал?
Зачем говорить очевидное? Я слышала, как врач говорил, что ребенку четыре дня от роду, а у меня нет никаких признаков прошедшей беременности. Значит, это приемный ребенок. Я не могла иметь детей или были физические проблемы с вашей стороны?
«Выдавайте жене только необходимую информацию», — вспомнил Кэл слова предупреждения.
Он не мог усидеть, вскочил, отошел к окну, посмотрел на лежащий внизу город. Может, сейчас как раз такой случай?
Почему вы молчите? Я не могла смириться с тем, что не могу зачать или что-нибудь в этом роде, и теперь вы боитесь мне об этом сказать?
«Диана, Диана...»
Поскольку я понятия не имею, какой была раньше, это теперь не важно, ведь так?
«За одним исключением, дорогая. Раньше ты не хотела даже обсуждать возможность усыновления ребенка».
Я думала, вы будете честным со мной.
Я хочу. — Его голос дрогнул.
Так почему же вы колеблетесь?
Кэл потер затылок и повернулся к ней.
Потому что не хочу тебя расстраивать. А это обязательно случится, учитывая то, что я должен тебе сказать. Я бы предпочел подождать, когда к тебе вернется память, тогда ничего не придется объяснять.
Диана нервно ломала пальцы.
Но мы не знаем, когда наступит этот день. Если вообще наступит.
Не говори так! — Ее слова наполнили его нестерпимой болью.
Приходится. Некоторые теряют память, и она к ним так и не возвращается.
«Господи! Она рассуждает так здраво — все знает о жизни, но не может вспомнить свою собственную! В этом нет никакого смысла».
Доктор Харкнесс говорит, что память к тебе вернется. — Кэл должен в это верить, чтобы не сойти с ума.
Может быть. А пока я должна жить в вакууме?! — вспылила она. — Лучше умереть.
Кэл застонал.
Диана, никогда так не говори! Даже в шутку!
Вы не были в моей шкуре.
«О, моя жена, где ты? Такой я тебя не знаю».
Он с трудом проглотил комок в горле.
Не был. Я даже отдаленно не
Спасибо за эти слова. — Ее голос задрожал.
Ему захотелось сгрести ее в объятия, чтобы вернуть ей память, но он ничего не мог поделать. «Никаких физических контактов». Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным.
Пожалуйста... если вы хорошо ко мне относитесь, расскажите правду.
Ладно. Он оперся руками о спинку стула. Этот ребенок — не наш.
Что?! Конечно же, наш! Это Тайлер!
Нет, Диана. Ты говоришь, что хочешь знать правду, а сама споришь со мной.
Повисло тягостное молчание.
М-мы много ссорились за время нашего брака?
Никогда.
После долгой паузы она прошептала
Извините. Продолжайте, пожалуйста.
Его сердце отозвалось болезненным толчком.
Не знаю, стоит ли. Лучше подождем врача.
Диана покачала головой.
Не поступайте так. Расскажите всю правду. Мне необходимо знать. Я обещаю не прерывать вас.
«Будь я проклят, и то плохо, и это, так ведь, дорогая?»
Мы выяснили, что произошло: сегодня утром ты нашла ребенка на ступеньках под дверью офиса. Он лежал в коробке из—под крупы. Там была записка. Судя по безыскусности изложения, мать очень молода и одинока, она подкинула ребенка туда, где его должна была найти именно ты. Увидев, что у ребенка желтуха, ты сразу же помчалась в больницу. По пути в приемную «Скорой помощи» ты поскользнулась, упала, ударилась головой о край тротуара. Тебя нашли санитары машины «Скорой помощи», ты сидела на земле и держала ребенка. Поэтому они отвели тебя в приемный покой. Ты ничего не могла вспомнить, и они заглянули в сумочку, нашли удостоверение и позвонили мне.
Ее блестящие зеленые глаза заволокло слезами.
Значит, Тайлер не мой ребенок, — с отчаянием проговорила Диана.
«Что я наделал, зачем сказал?!»
«Давай дальше, Ролинз. Продолжай».
Нет. Любой подкидыш поступает на попечение суда. Ты называла его Тайлером, потому что так звали твоего деда. Этим именем ты надеялась назвать нашего ребенка, но у тебя был выкидыш...
У меня был выкидыш? — эхом повторила она, будто закрепляя в памяти услышанное.
Кэл кивнул.
Три, и последний — после четырех месяцев беременности, — мягко сказал он.
Нет! — Во взгляде ее были ужас и мольба прекратить пытку.
Ты просила правду. Я не хотел тебя мучить. Видит Бог, не хотел.
Слезы хлынули у нее из глаз, ручьем потекли по бледным щекам. Она закрыла лицо обеими руками. Ее отчаяние было еще сильнее, чем при последнем выкидыше, когда она рыдала целыми днями.
Доро...
Не называй меня так! оборвала она. — Во имя всего святого! Просто уйди и оставь меня одну!