Ты не она

Маар Чарли

Я разлетаюсь. Разрываюсь на части. Разбиваюсь вдребезги.

И только сильные руки мужчины, который меня целует, не позволяют упасть и расколоться о кафель балкона окончательно.

Мне не страшно. Вообще ни капельки. И это пугает.

Всего пару дней назад я так боялась мужчин, а сейчас тянусь к одному из них и не хочу, чтобы он прекращал поцелуй.

Разве это не странно?

Мне кажется, все мои сны о нём сейчас воплощаются в реальность, и я ничего не могу поделать с желанием, чтобы так оно и было. Чтобы ощущение абсолютно счастья, комфорта и удовольствия не кончалось.

Кончик

его языка касается моего. Сначала осторожно, потом грубее. Он посасывает его, а я позволяю. Потому что хочу. Потому что живу в этот момент.

Руки Андрея скользят вниз по моей спине, достигают ягодиц и сжимают. Сильно — почти до боли, но мне нравится, потому что мужчина будто чувствует грань, за которой мне бы уже было страшно. Он её не переходит.

Подхватив на руки, Андрей поднимает меня выше. Я обхватываю его талию ногами, промежностью скольжу по твёрдому животу. Хочу скользнуть ниже, но боюсь, что упаду, потеряюсь, сломаюсь, позволив себе то, чего должна бояться.

Мои пальцы вплетаются в его волосы. Ятану их, не переставая целовать мужчину. Щетина натирает мои губы, царапает щёки, а я, словно сумасшедшая, тону в этих ощущениях. Мне кажется, я его знаю. Всегда знала.

Будто мы не несколько дней назад познакомились, а знакомы много лет.

Андрей уносит меня с балкона. Мы все ещё целуемся, когда он опускается на кровать почему-то в своей комнате, а не в моей. Я замечаю это, когда он чуть отстраняется, чтобы провести губами по моей шее, языком скользнуть в ямку и чуть прикусить ключицу.

— Вкусно пахнешь, — хрипит Андрей, проведя языком по выпуклостям груди. Его пальцы чуть оттягивают топ вниз, после чего мужчина зарывается носом между грудей и что-то шепчет.

Я плохо понимаю, что. Вроде "я не должен..."

Мне трудно разобрать слова из-за гула в ушах — это кровь хлынула в виски и шумит в такт ударам сердца.

Руки Андрея хаотично скользят по моему телу, сжимают бёдра, гладят ноги, трогают живот.

Мне так хорошо, что я поверить не могу до конца в то, что чувствую. Может, поэтому из глаз начинают течь слёзы. Я их не останавливаю. Да и не смогу. Они текут сами. Это просто во мне какую-то стену сломали, а за ней находилось столько боли, что сейчас она уходит в бешеном количестве. Я не в силах справиться с этими ощущениями.

Андрей вдруг застывает. Нависает надо мной тучей, пальцами тянется к щекам, собирает слёзы.

— Я напугал тебя? Ты боишься меня?

— Нет, — отвечаю шёпотом.

Сама хватаю руку мужчины и прислоняю к своим губам. Слизываю собственные слёзы с его пальцев.

— Тогда почему ты плачешь?

— Я не... не знаю... Это трудно объяснить... Чувств так много...

— Лин... — Андрей вздыхает и опускает голову.

Нет. Только не это. Сейчас он уйдёт. Он посчитает, что поступает неправильно, и не станет продолжать. А я хочу продолжения. Боже, я так хочу жить. Я ТАК ХОЧУ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ. Забыть тот кошмар. Навсегда. Здесь. С ним. Почему-то мне кажется, что с ним у меня получится забыться и сделать ещё один шаг навстречу новой Лин.

— Пожалуйста... Прошу тебя, Андрей... Только не уходи. Пожалуйста...

— Я не должен...

— Я знаю. Знаю. Всё знаю. Ты друг моего отца.

Я твоя работа, и ты видишь во мне жену. Я всё это знаю. Но мне очень нужно. Понимаешь? Мне нужно... С тобой я не боюсь.

Всхлипнув, я беру одну его ладонь, затем вторую, и обе прикладываю к своей груди. В область сердца. Надеюсь, что он слышит сейчас его гулкие и сильные удары.

— Помоги мне почувствовать снова... Пожалуйста...

Глава 18

Андрей

— Помоги мне почувствовать снова... Пожалуйста... — всхлипывает Лин, прикусив дрожащую нижнюю губу.

Маленькая. Хрупкая. Я нависаю над ней, чувствую мягкие выпуклости грудей под своими ладонями, ощущаю тяжёлые удары сердца, затем скольжу руками вниз и осторожно сжимаю тонкую талию. Боюсь навредить. Будто, если чуть сильнее сожму девушку, она сломается как спичка.

И она действительно может сломаться. Только не от рук моих вовсе...

Я знаю это, но всё равно никуда не ухожу. Поступаю, как ублюдок — эгоистично. Но иначе просто, бл*ть, не могу.

Совсем не прикасаться к ней не получается. Я изначально знал, когда давал обещание её отцу помочь, что не справлюсь. Только вот не ожидал, что всё будет настолько тяжело.

Аделин слишком похожа на Аню. До боли в груди и до жжения в венах. Она просто одно лицо с моей женой. Так не бывает в реальности. И всё же это так.

И самое дерьмовое, что я никак не могу разделить их образ в голове. Поставить Аню отдельно, и Лин отдельно. Принять, что она всё же другая. Замечая различия между ними, в поведении, в характере, в манерах, я пытаюсь убедить себя, что ничего не чувствую к той, на которую сейчас смотрю, но мозг упорно не соглашается со мной. Разум отказывает, поэтому я снова и снова вижу в Лин Аню. А Аню я люблю. Всегда любил. Только её.

Поэтому, когда девушка просит заняться с ней сексом, я вполне осознаю, что хочу сейчас не столько её саму, сколько облик. Я хочу ещё хотя бы раз прикоснуться к женщине, которую обожал до боли. Это невозможно. Возможно взять лишь ту, что так на неё похожа.

Только не имею я на это права. И если сделаю так, то буду полным ублюдком.

Она же и без того мучается, бл*ть. Зачем ещё сильнее её калечить?

Но она так умоляюще смотрит, с таким жаром целует, что во рту собирается слюна. Хочется поддаться искушению. Дать слабину. Сорваться.

Борьба с самим собой разрывает голову, крошит волю и рассудок.

Надо уходить, прямо сейчас, куда угодно — в душ, на балкон, на улицу. Но вместо этого я снова касаюсь пальцами её влажной от слёз щеки, давлю на кожу, наблюдая, как она краснеет от моих жёстких касаний.

— Что почувствовать? — спрашиваю, хотя уже знаю ответ. Просто мне это от неё необходимо услышать.

— Всё... Желание. Страсть. Любовь. Удовольствие. Я хочу снова чувствовать. Снова жить.

То, что Лин ко мне влечёт, я понял сразу. И сейчас я прекрасно понимаю, что она просто хочет использовать меня, потому что устала бояться. Её тело, возможно, впервые с момента изнасилования положительно реагирует на мужчину. Она цепляется за это чувство, а я как последний мудак использую это в своих целях.