Ты не слышишь меня (сборник)
Шрифт:
Я пришел домой, сказал отцу: «Полчасика передохну – и в твоем распоряжении». Завалился в своей комнате, не разбирая постели, и продрых до утра, на работу опоздал.
О том, что у нас с Викой разные представления о жизненных ценностях, я догадывался, но не представлял, насколько разные. Более того, разницу мужского и женского подхода я считал нормой и залогом гармонии. Как иначе? Жить со своим двойником – скучнее не придумаешь.
Когда Вика встала на стахановскую вахту по уборке нашей квартиры, мне это не понравилось, да и папе тоже. Но мы промолчали. Если женщина хочет. Переживем как-нибудь. Вике хотелось
Сдав работу, похваставшись обновленной ванной и кухней, Вика ждала благодарности. Мы с папой едва выдавили дежурные слова признательности.
Когда Вика ушла, я спросил папу:
– Она тебе не нравится?
– Что ты! – всполошился папа. – Совершенно чудная девушка! Такая живая, активная, самоотверженная…
– Но?
– Помнишь, умер дядя Коля со второго этажа?.. Ах, не слушай меня, старика. Пойду посмотрю, как там Нюрочка.
Я его отлично понял. У нас было принято, если кто-то непомерно и ненатурально восхищается, спрашивать: «Но?» За этим кратким вопросом обязательно следовало честное признание. Папа не решился на признание, берег меня, да и Вику.
Когда умер дядя Коля со второго этажа, его жена, убивавшаяся и голосившая на похоронах как припадочная, через две недели стала менять плиту на кухне, переставлять мебель, клеить новые обои.
Мама хмурилась:
– Хоть бы сорока дней дождалась.
Мама не была религиозной, не верила в то, что сорок дней душа покойника пребывает в доме. Но мама считала, что нужно выдержать приличествующий трауру срок.
Мы же, не дожидаясь маминой кончины, благодаря Вике, устроили в доме большое обновление.
Некоторое, хоть и непродолжительное, время Вика была для меня просто девушкой, с которой проводил время, на ее месте могла оказаться любая другая, но подвернулась Вика. И я относился к Вике без должной заботы. Однажды накачал ее пивом.
Важный футбольный матч я собирался смотреть в спорт-баре, пригласил Вику. Пиво лилось рекой, Вика, очевидно, решила, что для соответствия моменту надо не отпадать от пивной реки. Вику понесло. Она превратилась в буйную болельщицу – свистела, топала ногами, громко вслух комментировала происходящее на поле. Пьяная женщина отвратительна, но подвыпившая девушка – очень забавна. Каюсь, я не остановил ее возлияний и потешался от души. Российская команда проиграла, мы выходили из бара понурые. И тут оказалось, что Вика, единственная, в подпольном тотализаторе поставила на противников – на французов. Бармен отвалил ей кучу денег. Вика заграбастала купюры ничтоже сумняшеся, посмотрела на меня вполне трезво и трезвее трезвого сказала: «Бизнес есть бизнес».
«Неужели она все время притворялась пьяненькой, играла?» – заподозрил я. Но то, что произошло потом, решительно опровергало мысль о притворстве. Вику мутило со страшной силой. И в этом был виноват я. Перебравшая пива, беспомощная, Вика была настолько трогательна, что я не мог удержаться от глупого умиления.
Я сказал себе: «Дружище, если тебя умиляют не стоящие на ногах, блюющие, писающие под каждым кустом девушки, которых ты предварительно напоил, то с тобой не все в порядке».
Я ответил себе: «У меня столько комплексов и недостатков, что этот – милый пустячок, дружище!»
На следующий день
Иной вопрос – на что она подарки судьбы расходует.
Мама умерла ночью. Заснула и не проснулась. Когда много дней и месяцев – несколько лет – ждешь, что человек умрет, когда гонишь от себя мысль, что смерть эта будет для тебя облегчением, невольно прокручиваешь в голове сценарии агонии, один за другим. Мама умирает книжно красиво, сжав мою руку и сказав прощальные слова. Мама слабеющим голосом просит прощения у папы за то, что рано его покидает. А если в диких муках, которые не гасят никакие лекарства? Если она корчится от боли, визгливо кричит, а ты ничего поделать не можешь? Варианты, варианты – изо дня в день, то есть каждую ночь. Демоны оживают, когда ты хочешь забыться сном. С папой, я думаю, происходило то же самое. Нам повезло, достался самый щадящий вариант: мама заснула и не проснулась.
Организацию похорон взяли на себя мои коллеги по заводу. Они как-то разом подхватились и стали действовать – в меру деликатно, ненавязчиво. При этом нас с папой не оставили тихо скорбеть, а постоянно давали поручения. Главный бухгалтер Екатерина Ивановна договорилась в ресторане о поминках, но там спиртное дорогое, с наценкой. Можно привезти свое. Я закупал водку и вино в магазине, отвозил в ресторан и ловил себя на мысли: «Мама умерла, а я водку таскаю». Папа рылся в семейных документах, которые никогда в порядке у нас не хранились. Снабженец Канарейкин велел найти какие-то бумаги, чтобы подхоронить маму к бабушке и дедушке. Слово-то какое! Подхоронить. Папа отнесся к поручению ответственно: нацепив очки на нос, часами перебирал наш семейный архив.
Моя мама умерла, и до остальных людей мне не было дела, но к поручению – составить список приглашенных на прощание – мы отнеслись как к последней воле мамы. Ольга, папа и я корпели над списком, вспоминая всех тех, кого коснулось доброе крыло моей мамы – истинного ангела.
Вики не было. За два дня до маминой смерти она уехала в деревню к какому-то родственнику помогать картошку копать. Они говорили – копать, хотя правильно – выкапывать. Выкопать картошку, конечно, важно.
Телефон ее не отвечал, в их глухомани сотовая связь не работала. Мне отчаянно не хватало рядом Вики – теплой, нежной, родной.
Провожать маму собралось неожиданно много народа, гораздо больше, чем значилось в нашем списке, люди передавали весть о маминой смерти друг другу. Соседи и коллеги по библиотеке, включая двух стареньких пенсионерок, одна из которых передвигалась в инвалидном кресле, а другая – на костылях. Обеих сопровождали внуки. Меня поразило обилие молодежи – от прыщавых подростков до тридцатилетних женщин и мужчин. Это были мамины активисты, которые в разное время участвовали в литературных спектаклях.
Мне всегда казалось, что поминки – отвратительный обряд. Человек умер, закопали его в землю и сели животы набивать. Я ошибался, я очень ошибался. Во-первых, подготовка к поминкам отвлекает от бездны скорби. Если тебе нужно куда-то мчаться, что-то делать (водку покупать или выбирать цвет ткани, которой будет украшен гроб), – ты уже выплываешь из бездны. Во-вторых, на поминки приходят не жрать, а помянуть – в высоком смысле.
Они рвались взять слово, сказать про маму. Никто не хлестал водку и не метал с тарелок. Мы с папой услышали про маму, которую не знали.