Ты покоришься мне
Шрифт:
И он пришел.
Уставший. Злой.
Но все равно пришел ко мне. Сел на кровать. Уперся локтями в колени и опустил голову на руки. Я видела, что ему было тяжело с матерью. Очень тяжело.
И я не знала, как облегчить его боль.
Подошла к нему и коснулась темный волос. Провела нежно, успокаивая. Этим прикосновением я хотела показать ему, что я здесь, что я рядом, что я не бросила его и не брошу, что я готова его поддержать. Я готова разделить с ним его печаль и боль.
А он словно чувствовал меня. Обхватил руками мои бедра и уткнулся носом мне в живот. Громко дышал. Злился. Был просто в ярости. А я продолжала гладить
Я здесь.
Я рядом.
— Она ушла? — все-таки нарушила я тишину. Андрей кивнул и прижал меня к себе ближе.
— Прости меня, — искренне произнесла я. Я не хотела, чтобы он злился на меня.
В этот раз Андрей поднял голову и посмотрел на меня. Его взгляд был серьезен, а голос строг:
— Ты ни в чем не виновата, поэтому не стоит извиняться. Это я должен просить прощения, ведь ты чуть не пострадала. И…
— Тссс… — коснулась пальцем его губ, прерывая его. — Ты точно не должен извиняться. Она твоя мама, она любит тебя и…
На лице мужчины появилась злая усмешка.
— Даааа, любит, мать твою, — покачал Андрей головой, — да только мне нахер ее любовь не нужна.
— Андрей! — возмутилась я, — она твоя мама…
— Моя мама, которая пытается залезть ко мне в койку с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать?!
На последний словах Андрей сорвался на крик.
А меня словно водой холодной окатили.
Странное чувство поселилось в груди.
Мерзости. Неприятия. Непонимания. Озарения. Ведь я замечала ее взгляды, ее слова, ее поступки. Но просто не хотела принимать сердцем то, что видели мои глаза. Да и какой нормальный человек вообще сможет допустить мысль, что мать… Пусть приемная. Пусть неродная. Но все равно мать. Мать, которая должна заботиться о своем сыне, защищать его от зла… Стала сама злом. Пятнадцать лет — это же опасный возраст. Подростков формируется, становится взрослым, а психика неустойчива. И такое потрясение…
— И она… Ты с ней…? — никак не смогла сформулировать вопрос, что волновал меня.
Андрей схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
— Нет. Между нами ничего не было. Никогда. Когда она первый раз пришла ко мне в комнату, отец тогда был в отъезде… Я уже спал. Я как сейчас помню ту ночь… Я проснулся от того, что кто-то гладил меня по лицу. Отчетливо запомнил. Эти руки были холодные. И прикосновения были неприятны. Я проснулся словно от толчка. Словно от кошмара. И первое, что увидел, это свою маму. Она сидела на моей кровати. В прозрачном пеньюаре. Она пыталась меня поцеловать, но я вышвырнул ее из комнаты. На следующее утро приехал отец, а она вела себя как ни в чем не бывало. Словно ничего не произошло. Но с той поры я стал ненавидеть ее. Я считал, что она предала и меня, и отца. Я ведь любил ее как маму. Она и была моей мамой. Но она решила, что между нами другие отношения… Я бы давно уже послал ее нахер. Но я обещал отцу, девять лет назад, перед его смертью, что не брошу ее. Я обещал ему. А он умер, не зная, что его жена извращенка, которая хотела своего приемного сына. Ваня счастливчик — его она не трогала.
Мы молчали.
Каждый думал о своем.
Легли на кровать, обнялись. Я хотела утешить его. Пожалеть.
Но ему не нужна моя жалость.
Не нужна. Уже нет.
Ему нужна любовь.
Чистая, искренняя любовь, которой его лишила Лариса.
И я показывала ему эту любовь.
Нет, я не смогла
Я целовала его, нежно, гладила, нежно. Показывая, что он мне нужен.
Каким бы он ни был. Чтобы ни делал.
Мне уже было плевать.
Это наша история любви. Грязная. Жестокая. Разрушающая все рамки. Больная. Вот такая… Наша любовь.
И я не намерена от нее отказываться.
И в то же время я понимала. Все понимала.
Смотрела на него и никак не могла понять — почему судьба связала мою жизнь именно с этим человеком? Ведь он сделал так ничтожно мало хорошего для меня. Он разрушил мою жизнь. Разбил мою душу на сотни мелких осколков, которые сам же потом и собрал. Восстановил. Но это ничего не должно менять между нами. Но, мать вашу, это меняет. Сильно меняет. И я уже не могу без него. Разучилась существовать без него. Дышать не могу, когда рядом нет его. Задыхаюсь, если не чувствую его рядом. Что же это? Любовь? Если да, уж слишком больная она у нас. Хотя, кого смешить? С самого начала наши отношения были больными. Больными, в первую очередь, для меня. Скорее всего, я больна. А болезнь моя зовется — Стокгольмским синдромом.
И мне не стыдно.
Да, я больна.
Но я счастлива.
Разве остальное имеет значение?
Нет, конечно, нет.
— Мне так хорошо… Так спокойно с тобой. Странно, да? — улыбнулась я, поцеловав Андрея в подбородок.
— Нет, не странно, — улыбнулся он мне в ответ. Но было видно, что глаза его серьезны. Что его еще что-то мучило. Я прямо спросила об этом.
— Мне кажется, я нарушил слово, данное отцу, потому что выгнал Ларису. Она уехала в гостиницу. По крайней мере, она так сказала.
— Нет, ты не должен мучить себя. Ты не должен подчиняться ей и потыкать ее чувствам. Понимаешь?
Мужчина кивнул и просто прижал меня ближе к себе.
Больше мы о Ларисе не говорили.
В спокойствии мы прожили всего неделю. Андрей уходил рано утром, а приходил поздно ночью, будил меня, и мы занимались любовью. Нежно. А иногда и грубо. Но все равно мне всегда было хорошо с ним.
Готовила ему обеды и ужины. И мне было приятно наблюдать, как он ест. Мне было просто хорошо. Я была счастлива.
Был один день, когда Андрей пришел по раньше, и мы отправились гулять. Мы прогулялись в парке, он купил мне мороженное, а потом сам его и съел. Мы много смеялись, шутили, а потом он отвез меня в парк аттракционов. Прокатились только на колесе обозрения, потому что на остальное я не согласилась, а он и не стал меня заставлять, лишь предложил прокатиться на карусели, где были пони. Много целовались, разговаривали. Не вспоминали о плохом. И так не хотелось возвращаться домой.
К сожалению, счастье и любовь ослепили меня. Я ничего не замечала. Ничего не видела. А если была бы более внимательной, то заметила, как напряжен Андрей. Как постоянно оглядывался. Следил за окружающими нас людьми. Но я не заметила… Ничего.
Мы все же поехали домой.
На улице уже было темно, а дорога была пуста.
До одного момента.
Сначала Андрей просто попросил меня пристегнуться. А потом стал увеличивать скорость. И мне стало страшно. Андрей то и дело переводил взгляд на зеркало дальнего вида, а потом достал телефон и что-то кому-то написал. Господи, я просто не понимала, что происходит.
— Андрей? — нервно спросила я, вцепившись в ручку.
— Не переживай. Все будет хорошо.
— Что происходит?!