Ты попал!
Шрифт:
— Шутишь, значит к бою готова! Ну я пошёл, иначе, до шести вернуться не успеем. Не раскисай!
Да и не шутки это были, а мечты в слух!
В ответ я только вздохнула. Продолжая стоять на месте, где меня и оставили.
Минут через тридцать, когда ноги начало покалывать мелкими иголочками, я начала переминаться с ноги на ногу, а потом и вовсе решилась подойти ближе. Вон до того стула! Максимально бесшумно постаралась сесть.
С этого ракурса было гораздо удобнее наблюдать. Рин обустроил своему объекту место. Руки были прикованы наручниками
Из одежды на нем были одни, явно малые труселя, видимо из комнаты родителей. Меня, одетую и то уже слишком холодило подвальным воздухом. От лицезрения мужчины в такой жутко неудобной позе меня передёрнуло.
И тут случилось нечто неожиданно для меня самой. Мне его стало жалко… Настолько унизительной, для такого сильного мужчины с идеальным телосложением была эта поза. Мне совсем не хотелось на это смотреть. Почему-то в мозгу возникла картинка, в которой я поставила себя на его место — жутко неудобно и холодно…
Я резко вскочила, брыкаясь руками и ногами, стряхивая с себя это наваждение.
Пошла сходила за одеялом, принесла ему и себе. Осторожно накрыла его. Постояв подумав, подоткнула одеяло по краям.
Подтащила ближе к кровати кресло-качалку из дальнего угла подвала и села напротив его лица.
Прикрытый одеялом в цветочек, он выглядел довольно уютно и даже мило. Когда не видно всю эту гору мышц, скрытую сейчас одеялом и яростного взгляда — его вполне можно было принять за мягкого и пушистого. Картину портила только пробившаяся щетина.
Я задумалась о том, что раз он бреется, значит всё-таки не совсем дикарь. Мои мысли подтверждала также то, что сказал Рин, об артефактах.
Я задумчиво сидела и смотрела на то как он спит. Уже совсем успокоившись положила шокер рядом с собой.
Он начал хмурится во сне и шевелиться. Хотя я удивлена, почему до сих пор он этого не делал. У любого в такой позе давно уже ломило всё тело.
Я на всякий случай взяла шокер в руку.
Ничего особенного так и не происходило. Я заметила, что его губы потресканны и во сне он пытается сглотнуть. И почему мы об этом не подумали, он уже сутки у нас, а до сих пор без жидкости не считая транквилизатор и снотворное. Последние, судя по всему, усугубляли ситуацию.
Воду я как-то не додумалась с собой взять, а оставлять уже пытающегося шевелиться мужчину я не рискнула. Мьяна позаботилась и приготовила мне перекус, который лежал рядом на тумбочке. Тут же стоял термос. Но не кипятком же его поить.
Хорошо, что мы были в подвале, где у нас хранятся, сделанные ещё мамой, заготовки. Я открыла баночку с томатным соком. Из лежащего здесь же, на тумбе, шприца, — из которого видимо Мьяна вводила транквилизатор, решила напоить мужчину. Вот и попьет, и поест заодно.
Я поднесла шприц губам. Губы были приоткрыты. И если бы я сейчас вылила сок он бы просто вытек снизу. Поэтому рукой, которая
Ведь всё-таки мы виноваты в том, что он сюда попал. Неизвестно, как мог отреагировать средневековый разум на перемещение его в какое-то непонятное место. Может он на за ведьм принял? Хотя, если судить по нашим действиям, иначе нас и не назовешь. Возможно, когда он очнется, можно будет наладить с ним контакт, хотя бы объяснится на жестах.
Размышляя я уже виртуозно одной рукой набрала шестнадцатый по счёту шприц и наклонилась что бы его влить.
В этот момент расстояние между нашими лицами было около тридцати сантиметров.
Следующий момент он резко распахнул глаза, и я встретилась с ним взглядом. Моё тело без участия моего мозга одной рукой выплеснула всё содержимое шприца ему на лицо, а второй рукой вжалось пальцами в шокер включив его.
— Вот теперь мне точно не видать диалога…
Его только что полные сознания глаза закатились куда-то вверх, а потом подергиваясь и вовсе закрылись.
А у меня от обиды навернулись слёзы на глаза. Следуя женской логике: сама сделала — сама обиделась. Зато одной не скучно.
Я стояла, сжав кулаки и пыталась угомонить разбушевавшаяся эмоции. В итоге, я швырнула шокер в дальний угол подвала и тут же, испугавшись, побежала за ним.
— Ну хоть размялась… — из-за меня вырвался нервный смешок.
— Приплыли… А Давай Я поговорю сама с собой?
На мой сама-диалог, откликнулся мой внутренний голос. Он предупредил меня о том, что транквилизаторами и шокером тычат в него, а свихнусь скорее всего я! И скорее всего уже скоро!
Одно хорошо! Сейчас я уже больше боялась за связанного узника, чем за себя. Потому что по странному стечению обстоятельств доставалось таки-ему.
В голове всплыла поговорочка про лом и приём.
Я взяла бумажные полотенца и начала протирать его лицо.
— Да, милый, не спасло тебя твоё прокаченное тельце, против двух сногсшибательных девушек.
Вот так я просидела простояла промолчала почти до четырех часов. Наконец, я услышала шаги на лестнице. Первым вошёл, с фирменной добродушной и вселенской улыбкой, Рин.
Я бросилась ему на шею, не заметив, как обвела его ногами за талию.
— Рин! Ты вернулся! — поцеловала его в щеку и крепко к нему прижалась своей щекой так же продолжая висеть на нём! Тут же встретилась с недобрым взглядом его невесты, стоявший сразу за ним. Медленно, нехотя, сползла с Рина на пол. Только сейчас я заметила, что в руках у Рина два тяжеленных пакета.