Ты принадлежишь мне!
Шрифт:
– Ты сдохнешь!
– Он шипит это, смотря мне в глаза, и я правда начинаю верить в то, что он меня убьет.
73. Лиза.
Сильные пальцы сжимаются на моей шее, лишают воздуха, заставляют задыхаться. Он хочет меня убить, лишить жизни, заставить замолчать раз и навсегда. Думает, что после этого ему станет лучше? Что он сможет смириться с тем, что он во всем виноват? Это же из-за него все случилось.
Зверь рассказал все, не пожалел родителей, хотел ударить по-больному, тыкнуть носом, что из-за них
Еще не понятно действительно ли ей было так плохо, либо Зверь сгустил тучи и специально нам все это наплел. Про сотрясение, про то, что она потеряла много крови.
– Это ничего не исправит, - шиплю, пытаюсь до него хоть как-то достучаться.
– Я тебя ненавижу, - практически избивает меня своими словами, кажется только произносит, но ощущения как будто по щекам бьет.
– Хочешь еще и меня убить?
– Из глаз льются слезы, смотрю в его глаза и он ослабевает хватку.
– Уходи, - дергается в сторону, отходит от меня как от прокаженной. Смотрит бешеными глазами и как будто проклинает.
– Дамир, - хочу к нему подойти, мне его жаль, он влюбился не в ту женщину, желал ту, которая бы его никогда не полюбила. Такие мужчины не понимают, что насильно любить нельзя.
– Пошла вон, - подходит к столу и снова тянется к стакану, он не просыхает уже пару дней. Пьет и не может остановиться. Я не знаю как ему помочь.
– Дамир, так нельзя!
– Все-таки делаю шаг к нему на встречу, мои руки потирают горло, на том месте, где он сжимал его пальцами еще секунду назад.
– Ты еще здесь?
– Рычит, сжимает бокал, и я слышу треск стекла. Меня передергивает, господи, что он творит?
– У тебя кровь, - начинаю визжать, по его руке и правда бордовой струей стекает кровь. Голова моментально начинает кружиться от этого запаха, но я бросаюсь вперед, хватаю его за руку.
– Какова чёрта ты творишь?!
– Дамир орет, но я не обращаю внимания, пытаюсь заставить его выпустить из руки осколки стекла.
У меня получается, мужчина разжимает кулак, и я прикрываю рот рукой, чтобы не закричать. Осколки впились в кожу, кровь ручьем течет по руке. А ему такое ощущение, что даже не больно, он как будто не чувствует боли.
Недолго думая, быстро хватаюсь за его рубашку и дергаю ее, треск ткани, отрываю огромный кусок, рву на лоскутки. Трясущимися руками достаю окровавленные осколки. Зачем он так над собой издевается? Ведь он уже ничего не сможет исправить.
Достаю последний осколок, бросаю на пол к остальным и начинаю перематывать его руку.
– Нам нужно поехать в больницу, нам нужно...
Не успеваю договорить, к моему горлу вновь прикасается его рука. На этот раз это не такой жесткий захват, поднимаю на него глаза и больше не в силах их отвести. Этот мужчина отбирает волю, приказывает одним взглядом. Прожигает, порабощает, превращает в невольную рабыню.
– Я же просил тебя уйти, - шипит и поглаживает пальцами мою нежную кожу на шее, я не знаю на что это больше похоже на извращенную ласку или наказание. Сердце пропускает
– А что делать, если я не хочу уходить?
– На что надеюсь? На то, что он сможет меня полюбить, сможет меня принять? Этот мужчина принадлежит другой и даже будучи для него мертвой она мне его не отдает.
– Ты знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя?
– Взглатываю, беспрерывно смотрю в его глаза, не могу налюбоваться. Ему сейчас больно, он страдает, и я должна сделать все, чтобы лишить его боли, заставить забыть.
– Скажи мне, - шепчу, представляю, как прикоснусь губами к его шее, как буду ласкать, целовать...
– Я вижу пошлую версию той девушки, которую я любил, которую люблю. Я всегда буду любить только ее и тебе этого не исправить.
Сердце больно сжимается, глаза печет от непрошеных слез, этот мужчина жесток, он убивает меня своими словами, уничтожает в эту самую секунду. Но я готова заменить ее для него, возможно когда-то... В какой-то момент нашей жизни, он сможет увидеть во мне меня? Не ее, никого другого, а именно меня?
74 Лиза.
– Одевайся, - каждый раз после нашей близости я получаю такой приказ. Он как будто не хочет смотреть на меня после секса. Отворачивается, одевается и уходит в другую комнату.
– Дамир, нам нужно поговорить, - я больше не хочу этого терпеть, прошла неделя. Неделя того, как мною пользовались, брали в самых извращённых позах и называли чужим именем.
– Я тебя внимательно слушаю, Анжелика, - ее имя он специально растягивает, как будто наслаждается его звучанием. А меня воротит только от одного этого имени, я уже не могу на него откликаться, не могу слышать, как он выкрикивает его в постели во время оргазмов.
Его одержимость намного сильнее, чем я думала. Он болен ею, не может ее отпустить и кажется никогда не отпустит.
– Лиза, - смотрю в его глаза и вижу, как он начинает злиться.
– Прости, что?
– Прищуривает глаза и дает мне шанс исправиться, намекает, что если я буду хорошей девочкой, то наказания не последует.
– Прощаю, но меня зовут Лиза. Тебе придется выучить это имя.
– Мой голос начинает дрожать, моей уверенности не хватило на много. Под взглядом этого мужчины я превращаюсь в тряпку, которой можно смело протирать полы.
– У нас был уговор, - рычит, сжимает кулаки. Да, у нас был уговор, что теперь я — это она. Но я не осознавала степень его одержимости моей сестрой, когда соглашалась на все это. Он имеет каждую ночь меня, прикасается ко мне, целует меня, а думает о ней. Это меня уничтожает, разрушает, убивает каждый день, я не могу заниматься этим саморазрушением постоянно, не могу позволить ему разрушать и уничтожать себя.
– Я хочу, чтобы ты жил настоящим, чтобы смог вернуться к жизни и не оглядываться назад, - подхожу к нему ближе, мои руки трусятся от страха, я не знаю какой будет исход, не могу предположить как он отреагирует.