Ты проснешься
Шрифт:
Олег умолк, посмотрел серьезными невеселыми глазами на Катю и решился. Он так и продолжал стоять посреди ее не слишком большой кухни – в распахнутой куртке, с шарфом выбившимся наружу, сунув руки в карманы дорогих брюк.
– К тому времени я уже в первый раз развелся. Поженились мы с Каринкой после третьего курса, жили у меня. У нас с мамой двушка в то время была. Мама на дежурства часто уходила, а у нас компашка с портвейном. Всей группой закатывались. Гитара, магнитофон и макароны с кетчупом. Изменяла она мне со всеми моими приятелями. Я ее прогнал через год. Второй раз женился, когда бизнес уже развернул. Любаша
Замолчал, собираясь с духом.
– Понимаешь ли, Катя, если мужик решает жениться, он своей женщине доверяется. Он вынужден ей довериться. Комплексы, страхи, слабости и так далее. То, что обычно прячет от всех и никому, даже другу, не показывает, и даже матери. И значит, будет он перед молодой женой голенький, страшненький и абсолютно уязвимый. Либо он заранее решает жить с ней как со скотиной. Извини. Можешь представить, как страшно вот так довериться? Разве есть гарантии, что эта женщина не будет его потом высмеивать, унижать и дергать за веревочки? Не осудит? Не предаст? А любому мужику, если вменяемый, хочется, чтобы жена его не только хорошо котлеты жарила и не водила шашни с друзьями, но и была всегда на его стороне, что бы по жизни с ним ни случилось. Вот такая большая мужская мечта. Чайку нальешь?
– Забавно, – с деланным оживлением произнесла Катя, снимая с плиты чайник. – Я бы расширила немножко трактовку. Большая мужская мечта – это чтобы котлеты жарила, рубашки стирала, брюки гладила, на других не смотрела и, главное, собственные его шашни не видела. И при этом всегда была на его стороне, что бы по жизни с ним ни случилось.
– Я не понял, ты что, все-таки хочешь поссориться? – оскорбился Демидов, – Почему ты мне снова какие-то гадости говоришь? В ответ на мою искренность.
– А я не понимаю, зачем мне твоя высокопарная искренность и все эти излияния по поводу мерзавок-бывших жен и поруганных твоих ожиданий. Зачем мне все это, Демидов? Хочешь до меня донести, что жениться не планируешь? Так ведь и я замуж не собираюсь. Тем более за тебя.
– Да? Не собираешься? А почему тем более за меня? Я урод?
– Наоборот, красавец. Но характер у тебя отвратительный, требования к спутнице жизни завышенные, да и крутится вокруг тебя девок размалеванных тьма. Не хочу я за тебя замуж.
– Странно... – недоверчиво протянул Демидов. – У меня по жизни другие наблюдения. Женщины вообще на этой теме повернуты.
– Это вы, Олег Олегович, заблуждаетесь. У меня масса знакомых девчонок, которых туда калачом не заманишь. Зачем?! Ради печати? Статуса? Ради статуса независимость терять? Бред какой. А вдруг ей другой понравится через полгода или год? У нас на работе одна дамочка вообще говорит: «Что же нам, красивым бабам, с мужиками не пожить?»
–
– Естественно. Именно, что серьезно. Удовлетворю, так сказать, свою обезумевшую плоть и все, тю-тю, брошу.
– Удовлетворишь, значит, и бросишь? – язвительно переспросил он.
– Ну да. Потусим с тобой чуть-чуть и аривидерчи.
– И когда ты планируешь это все... провернуть? За какой, так сказать, период времени?
– До августа надеюсь управиться, – твердым голосом и без малейшего смущения ответила Катерина.
Демидов молча смотрел на Катю и пытался верно понять услышанное, и уговаривал себя опять не горячиться. Что это у нее – цинизм, бравада, издевка? Нет, не похоже. И даже не способ защиты. Это оценка ему, Демидову. Типа, барахло ты, парень, но ничего уж тут не поделаешь, любовь, как известно, зла...
И все будет именно так, как она только что сказала. У них завяжется роман, который либо сойдет на нет ее усилиями, либо ее же усилиями закончится внезапно, а потом он ее потеряет. Навсегда.
«Дурашка, ты же хотел этого, – тихо и вкрадчиво шептал внутри голос, – Все, как хотел, так и сложилось, бери!»
Тут он некстати вспомнил Анжелу и Бэллу. Анжела в черненьких кудряшках, косит под мулатку. Хотя, какая из нее мулатка? Солярий с мокрой химией. А Бэллочка, естественно, беленькая. Интересно, а как зовут их, так сказать, в миру? Да, какая разница.
Теперь девчонкам можно будет предоставить академотпуск до осени, пусть отдохнут от него. А он от них. А потом он их отыщет. Хотя зачем обязательно их? Разве мало в Москве таких девочек?
И Катюша займется кем-нибудь еще. Да хоть бы этим хмырем, ее начальником, который смотрел сегодня на Демидова, как оскорбленный носорог.
Нет, конечно, Катя не из этих. Даже назло и даже для ревности она так не поступит, он уверен. Откуда знает? От верблюда. Знает и все.
Но она вычеркнет придурка Демидова из жизни. Такая сумеет. И куда ему деваться потом? К Анжеле и Бэлле? А как он вот без Кати дальше сможет жить? Как вообще выживет? Особенно после их, как она выражается, «романчика».
Тут он разозлился не на шутку, дико разозлился: «Что же эта мерзавка со мной вытворяет! Загнала в угол, как глупого барана загнала!» И деваться-то барану некуда.
А раньше, до этого разговора тяжелого, разве было куда? И зачем он вообще сюда приехал? Разве не для того, чтобы остановить, не потерять, разобраться? В себе самом разобраться.
Он заткнул панические визги, которые взахлеб орали в его черепе, чтобы он одумался, не порол горячку, не совершал кретинских поступков. «Я знаю, чего я хочу, – сказал он визжащему трусливому эгоизму. – Я знаю, чего я хочу. Я хочу, чтобы эта женщина была со мной. Была моей. Всегда. И я не стану рисковать».
– Видите ли, Катерина Евгеньевна, – начал он насмешливо. – Я человек дремучих правил. Хоть это и может вам показаться сомнительным. Но – да, строгих. Поэтому, как нормальный мужчина, от предложенного вами, гм... романчика я, естественно, не отказываюсь. Но выставляю непременное условие, законный брак. А там уж как у вас получится – за полгода обернетесь или вообще за два месяца – с разводом у вас проблем не будет, обещаю.
Катя негодующе уставилась на Демидова, Демидов рассматривал ногти.