Ты просто выйди
Шрифт:
– Ну, вот у меня – Юля. А у тебя?
Мы вышли из подъезда и пошли по дорожке, мимо дома, мимо детской площадки. Я думал: рассказать ему или нет? Леха оказался вроде неплохим. Тоже не сильно разговорчивый. И вроде должен понять… Но мало ли. Решил пока не рассказывать: пока эта девочка на перроне – только моя. А когда хоть кому-нибудь расскажешь – уже не то будет… Ну, мне почему-то так кажется.
И я соврал:
– Не, у меня никого нет.
– Понятно… Ну, ничего… А мама Юлю не любит еще потому, что ревнует.
– Как это?
– Ну, боится, что Юля для меня важней,
– Не может, – говорю. Вспомнил про Витю Свешникова и говорю: – А у меня друг вот, у него мать злая, орет все время, он даже от нее уехать хочет. К отцу.
– Ну да, это тоже плохо, – соглашается Леха. – Хотя кому-то к отцу, а кому-то от отца сбежать бы…
– Это ты о чем?
– Да о своем, – бурчит Леха.
– Строгий у тебя отец, да?
– Не то слово… А у тебя?
– А у меня нет отца, – говорю.
– Ушел?
– Да нет, умер.
– Ого! – Леха аж остановился. – Извини, я не знал.
– Да ничего, – говорю. – Он давно умер, я еще мелкий был. Такой мелкий, что вообще его не помню. Только на фото и видел.
– Печально, – говорит Леха. – И что, мама себе нового мужа не нашла?
– Да нет, – говорю. – Мы с ней одни. И с Лайком еще.
– С каким Лайком? – удивляется Леха.
– Ну, собаку нашу так зовут. Лайк. Вроде – и лай, и лайк – ну, то есть как это… смайлик.
– Прикольно.
– Ага.
– Сейчас, погоди, – говорит Леха. – Юле позвоню, чтоб спускалась…
Он позвонил, Юля сказала, что уже идет, и, пока мы ее ждали, Леха меня спрашивал:
– А у вас метро большое?
– Где? – не понял я.
– Ну, там, где ты живешь.
– У нас нет метро…
– Как нет?! – Леха аж глаза вытаращил. – Как же вы перемещаетесь?
– Так у нас город маленький, – говорю. – Мы с мамой даже живем прямо рядом со станцией. Поезда туда-сюда прямо под окнами ходят…
– Ого, – удивляется Леха. – Как же вы спите? Шумно же.
– Мы привыкли, – говорю. – Первое время Лайк все просыпался, когда поезд грохотал, а потом и он привык.
– Надо же, – говорит Леха. – Сколько разных городов… Даже без метро бывают.
Я не мог понять: всерьез он это или шутит так? Неужели он не знает, что метро есть далеко не везде? Но спрашивать было неловко. Тем более дверь подъезда распахнулась, и вышла Юля.
6
– Привет! – сказала она и вопросительно посмотрела на меня.
– Это Олег, – сказал Леха. – Сын маминой подруги. На каникулы к нам приехал.
Юля говорит:
– Понятно. Очень приятно. А я – Юля.
– А я Олег, – говорю.
Юля улыбнулась и говорит:
– Ну пошли?
И мы пошли. Мы шли все дальше и дальше, мимо их высокого дома – я таких высоких домов, кажется, и не видел раньше… Мы шли, и там был потом парк, и еще дальше шли… И потом там была речка. Купаться, конечно, не сезон – все-таки не летние каникулы. Но – так, просто постоять… Посмотреть на воду. На то, как в ней лягушки плещутся.
Мы стояли и смотрели, и не знали, о чем говорить.
Получается, мы все трое были молчуны.
Не очень
Леха молчал, кидал в воду камешки, смотрел, как от них круги по воде разбегаются… И поглядывал на Юлю.
Юля тоже смотрела на круги.
А я смотрел в телефон. Все ждал, что мама ответит. Но она почему-то даже не открывала еще мои сообщения… Может, что случилось?
И я опять вспомнил маму, с ее больным сердцем, наш дом, Лайка, и поезда туда-сюда, и таинственный голос, и девочку на перроне… И подумал: что я тут делаю? Зачем я тут? Что мне эти люди? Сидел бы сейчас дома, с мамой, пил чай с шоколадным сыром, а Лайк бы ластился и выпрашивал бы сыр, высовывая длинный мокрый язык… И смотрели бы по вечерам с мамой на бабочек вокруг лампы и на поезда, и однажды, может, я снова увидел бы ту девочку. Может, она бы обратно поехала как раз, и поезд бы снова сделал у нас техническую остановку, и она вышла бы на перрон, и тогда я бы точно подошел к ней, не постеснялся… И… А что «и»? Дальше я никак не мог придумать, что бы я сделал.
Не скажешь же: «Ты мне нравишься!» То есть сказать-то можно, но она ж не останется из-за этого. Да и вообще, я-то ей не понравлюсь. С чего бы? Допустим даже, она меня запомнила с того раза. Ну и что?
И я все стоял, смотрел на круги, слушал тихое журчание реки и думал: как это странно в жизни бывает. Живет где-то на другом конце света человек. И знать про тебя не знает, и не помнит даже. А ты про него думаешь и думаешь.
Мне часто такие мысли приходят, особенно когда на поезда смотрю. Думаю тогда: вот едут люди. Я их вижу в окне. Сейчас вижу – а больше не увижу никогда. И они меня тоже видят. И тоже больше никогда не увидят. И как много в мире людей, и все куда-то едут, и все смотрят друг на друга, и все больше никогда не встретятся. Интересно. И странно. И жутковато почему-то.
– А ты из какого города? – вдруг спросила Юля.
Я так задумался, что даже не сразу понял, о чем она спрашивает.
– Из какого города? – подсказал Леха.
– А-а, – говорю. – Да это у нас как бы даже не город, а такой… Поселок городского типа. Пристанционный, типа того.
– Понятно, – протянула Юля. И нам снова стало не о чем говорить.
Я смотрел на Леху и Юлю. Леха был обычный, Юля – тоже. И я, конечно, тоже самый обычный. Почему мы все такие обычные? Бывают же на свете необычные люди! Например, красивые, как тот Чесноков, мамин одноклассник. Или известные, как какой-нибудь Джонни Депп. Вот как это?
Я все смотрел на них, а они смотрели на круги на воде.
И вдруг я понял, что я им мешаю.
Как-то вдруг почувствовал. Надо было уйти, а как? Я ж дороги назад не знал! И зачем они вообще тогда меня сюда привели, если я мешаю? Что за ерунда, в конце концов! Стало совсем неловко и непонятно.
Я подумал: что я могу сделать? Разве что уйти от них просто подальше. И я ушел. Подошел к реке. Сел на берег. Хотя прохладно было. Но ничего. Главное – не мешаю никому. Сел, смотрел на реку. Думал. А они стояли вдалеке, я иногда на них оборачивался осторожно – они о чем-то говорили. Ну вот, точно, я им мешал! А теперь говорят. Интересно, о чем? Например, так.