Ты родишь для меня
Шрифт:
— Сегодня разошлю портфолио, сначала, правда, надо откопать все старые работы. Может и новые надо спроектировать, не знаю, вечером решу, — хмурюсь, делая очередной глоток чая. — Мне бы что-то удаленное, не уверена, что смогу сейчас в обществе находиться.
— Э нет, так дело не пойдет. В офис. Только работа в офисе, поняла меня? И завтра мы с тобой идем по магазинам исправлять вот это вот недоразумение, о котором я говорю тебе не первый месяц, Вит!— Алиса тыкает в меня пальцем, на что я морщусь еще сильнее. Глупости.
— Мне нравится моя одежда, — недовольно отвечаю.
— Она серая и скучная. Она неживая! А тебе надо красок в жизнь добавить. Тем более с разводом все иначе заиграет, — Алиса складывает бровки домиком и закатывает глаза. — Или ты хочешь зачахнуть, как мой фикус Бенджамина на балконе? Я его тоже особо не холила и не лелеяла, а теперь он весь закончился.
Вот так всегда. Ее бесшабашность порой удивляет, но я впервые на такую провокацию ведусь.
— Ладно, только обещай считаться с моим мнением, — с мольбой смотрю на подругу.
— Тогда можно ничего и не покупать, ходи в старом.
— Пятьдесят на пятьдесят? — мольба в голосе становится ощутимее.
— Семьдесят на тридцать, — победоносно заключает Алиска. — А еще я хочу расклеить использованные памперсы на тачке твоего бывшего. И только попробуй хоть слово сказать против.
Из меня вырывается смешок. Я смотрю на подругу с примесью недоверия. Где она столько памперсов возьмет? Хотя…это именно та девушка, которая после развода с бывшим мужем смогла затащить на новенькую иномарку советский унитаз. Не первой свежести.
— Я не хочу знать детали, но лучше не трогать говно, оно хотя бы…
— Оно всегда будет вонять. Это же Герман, Вит. Я буду мстить и мстя моя страшна, — безапелляционно проговаривает подруга, ослепляя меня своими серыми глазами.
Понятно. Спорить тут бесполезно.
Когда приносят счет, я перехватываю руку Алиски.
— Я оплачу.
Молоденький официант проводит картой по терминалу, но что-то идет не так.
— Ваша карта не проходит, — дружелюбно обращается ко мне паренек. Я недоверчиво кошусь на терминал.
Что за глупости вообще?
— Странно, — достаю из сумки вторую карту «на черный день». Та же манипуляция ни к чему не приводит.
— Заблокировано, — официант пытается быть вежливым, но в глазах читается недоверие.
А у меня шок накрывает тело с головой, проходясь короткими импульсами по спине.
— Вита? — Алиса понимает все в разы быстрее, чем я, и продолжает. — Этот кусок грязного башмака заблокировал твои счета!
Не может быть. Как это возможно?!
6
Я резко встаю из-за стола, слыша на фоне слова Алисы, что у нее наличные, и мы заплатим ими, а сама иду на улицу, в сторону ближайшего банкомата. Мне не верится, что он мог на такое пойти, просто не верится! Да и как, ведь
В глазах на мгновение темнеет, все вокруг смазано, нечетко.
— Бред какой-то, — шепчу себе под нос, выходя на улицу, где вовсю хозяйничает метель. Крупне снежинки моментально облепляют мои волосы и лицо, но я не замечаю и иду к банкомату напротив кафе. Мысли продолжают безумный бег в моей голове, пока я медленно вдыхаю морозный воздух.
— Вита, подожди меня! — окликает меня Алиска, а у меня впервые за последние сутки в груди рождается безумный страх. Иррациональный и неправильный. Если Герман пошел на такое, на что еще он способен? Что дальше? Не беспокоиться ли мне за свою жизнь?!
— Алис, мне надо проверить кое-что, — бормочу бессвязно.
— Проверяй. Я с тобой.
Мы опрометью несемся к банкомату, и когда я вставляю карту, мои глаза превращаются в два блюдца. Карта заблокирована. Резкими движениями достаю вторую, но результат тот же. Я не могу воспользоваться ею.
— Вит, я убью его. Серьезно!
Когда первая волна шока спадает, я вспоминаю слова Германа “даю тебе сутки”. Сутки, очевидно, еще не закончились, но он уже дал ответку. Еще и какую. Боже, как это все ужасно. От нервов у меня закладывает уши и становится нечем дышать, я хватаюсь за парапет у банкомата и пытаюсь выровнять дыхание.
— Алис, — хриплю подруге, та моментально обхватывает мое лицо, уже зная наверняка, что нужно со мной делать.
Нет, пожалуйста, только не сейчас. Но реальность уже диктует свои условия, погружая меня в пучину едкого и неконтролируемого ужаса. Он сковывает мое тело, мешает дышать и вызывает дрожь с ознобом.
— Вита, смотри на меня, смотри, я сказала. Все хорошо, вдох. И раз, два. Выдох, раз и два. Вдох. Раз и два. Выдох, раз и два, — я пытаюсь следовать ее указаниям, понимая, что сейчас просто задохнусь. — Садись, детка, садись, — Алиса усаживает меня ступеньки, ведущие к банку, не прекращая сжимать мои леденеющие ладони.
Я смотрю в перепуганное лицо подруги и дышу, дышу, вырывая с боем заветный кислород, который словно не хочет поступать в легкие. Каждый вздох как борьба. Чувство нереальности происходящего захлестывает меня. Все кажется сном. Но это мой кошмар наяву.
— Вдох, выдох. Умничка, девочка, — Алиса поглаживает мои ладони и смотрит в глаза, продолжая считать. Спазмы по чуть-чуть отпускают меня. Когда все заканчивается, и я вновь могу осознавать окружающие себя предметы и пространство, я сквозь слезы шепчу подруге:
— Спасибо, — и сжимаю в таких крепких объятиях, на которые только способна.
— Вит, таких приступов не было ведь...
— С тех пор, как они погибли, — заканчиваю за подругой, прижимаясь лицом к ее огненным волосам. Девушка гладит меня по спине.