Ты шутишь, наверное?
Шрифт:
«В твоей жизни есть только две вещи, которые тебя интересуют: деньги и сын. С рождения Криспина ты рассматривала меня только как источник денег. Зная, что наш сын унаследовал твои качества, я решил оставить все свое состояние ему, в надежде, что он заставит испытать тебя все то, что ты заставила испытать меня. Ты никак не сможешь аннулировать это завещание. Если Криспин когда-нибудь умрет, то все мои деньги будут переданы в институт по исследованию раковых болезней, а ты будешь получать только ежегодную пенсию в десять тысяч долларов.
Ты увидишь: как только Криспин поймет, что больше не зависит от тебя, он покажет свое настоящее лицо, и ты пожнешь плоды твоего
Сайрос Грэг».
Когда Амелия прочитала это письмо, она рассмеялась. Какие глупости написал этот старый дурак!
Независимый? Криспин? Она снова рассмеялась. Криспин полностью от нее зависел. И так будет всегда. В течение двадцати лет она его воспитывала. Она не хотела, чтобы он учился в школе или университете. Образование он получил дома, занимаясь с хорошими преподавателями. Мысль о том, что Криспин может соприкоснуться с различными пороками, была для нее совершенно невыносимой.
С ранних лет Криспин проявил замечательные способности к рисованию. Она поощряла это увлечение. Он работал в специально оборудованной мастерской на последнем этаже их дома, что позволяло ей постоянно наблюдать за сыном. Она ничего не понимала в его странных и безумных картинах. Он рисовал черное небо, сверкающую луну и оранжевое море. Она проконсультировалась с экспертом, который просмотрел несколько дюжин пейзажей Криспина. Не слишком кривя душой и отрабатывая хороший гонорар, он заявил, что Криспин необычайно талантлив. Но он умолчал, что, по его мнению, эти пейзажи свидетельствуют не только об исключительных данных, но и о безумном складе ума.
Что за глупость – говорят, что Криспин не такой, как другие. Она снова начала смеяться.
Не такой, как другие?!!
Она знала это очень хорошо. Криспин был не только великим художником, но и ее сыном! Разумеется, он не такой, как другие!
Тем не менее предположение, что Криспин станет независимым, получив деньги, смутило ее, хотя и было абсурдным.
Она тогда же решила поставить все точки над «i» и поднялась в мастерскую Криспина, но его там не было. Там она обнаружила большую незаконченную картину, на которой была изображена лежащая на оранжевом песке женщина с раскинутыми ногами, вытянутыми руками и со струйкой крови, текущей из влагалища.
Амелия с ужасом смотрела на нее. Современное искусство – это современное искусство, но это…
Она нахмурилась. Нужно, чтобы он прекратил рисовать такие вещи. Но где он?
Рейнольдса она нашла в холле. Он был у них на службе около двадцати пяти лет. Муж не любил его и хотел от него избавиться, но Амелия проявила твердость. Рейнольдс преданно ей служил и к тому же умел обращаться с Криспином.
Мало-помалу она стала доверять ему, спрашивать у него совета, как вести себя с мужем, и потом – по мере того как Криспин рос – как наилучшим образом добиться чего-либо от сына. Советы, которые он давал, устраивали ее. Рейнольдс никогда не излагал своей точки зрения без просьб с ее стороны. Впоследствии она обнаружила, что он неизлечимый алкоголик. И так как она была хитра, то поняла, что для него единственный шанс выжить – остаться у нее на службе. Такое положение вещей ее устраивало. Она никогда не спрашивала, куда девается виски.
– Где мистер Криспин? – спросила она. – В мастерской его нет.
Рейнольдс в упор посмотрел на нее:
– Он в кабинете мистера Грэга.
Амелия насторожилась.
– В кабинете? А что он там делает?
Рейнольдс
Помрачнев, Амелия бросилась по коридору, ведущему в кабинет мужа, открыла дверь и заглянула. Эта большая комфортабельная комната была убежищем Сайроса Грэга. Здесь, устроившись за огромным письменным столом, он проворачивал свои многочисленные дела. Амелия редко сюда заходила. Для нее было ударом увидеть сына сидящим в кресле отца за его столом, заваленным бумагами.
– Что ты здесь делаешь? – грубо и властно спросила она.
Криспин, держа карандаш в длинных аристократических пальцах, делал какие-то пометки. Он слегка нахмурился, потом поднял глаза.
Глаза у него были цвета опала. Эти глаза могли подействовать на любого, но не на Амелию.
– Мой отец умер. Отныне это мой кабинет, – ответил он с металлом в голосе.
Амелия почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Ее сын никогда не разговаривал с ней таким тоном.
– И все же – что ты здесь делаешь? – спросила она, беря себя в руки. – Послушай, Криспин, позволь мне заниматься всем этим. Ты ничего не понимаешь в делах отца, а я их знаю. Хотя отец и оставил все тебе, но ты не сможешь обойтись без моей помощи. Если тебя это интересует, давай работать вместе. Но я думаю, что тебе лучше заниматься живописью, а дела оставить мне.
– Я тебе не оставлю ничего, – спокойно ответил Криспин. – Ты повластвовала достаточно. Теперь мой черед, и я этого никому не уступлю. Слишком долго я этого ждал.
Амелия была потрясена. От гнева ее лицо покраснело, даже густой слой пудры не мог скрыть этого. Она заорала:
– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? Поднимись немедленно в мастерскую и не забывай, что я твоя мать!
Криспин положил карандаш, скрестил на столе руки и наклонился вперед. В его глазах загорелись такие искорки, что Амелия отступила.
Ее сын был точной копией ее дяди, умершего восемнадцать лет назад. Потрясенная, она уставилась на Криспина.
Когда ей было десять лет, Мартин, брат ее матери, пытался ее изнасиловать. И вот, глядя на своего сына, она находила его ужасно похожим на Мартина, и та сцена вдруг всплыла в ее памяти… В тот день ее родители уехали на какой-то прием. Они сказали, что Мартин отведет ее пообедать в ресторан. Она обрадовалась, так как дядя Мартин, хоть и слыл оригиналом, все же был забавен. Высокий, стройный, с волосами соломенного цвета, совсем как Криспин. Он был немного художник и одевался довольно эксцентрично. Питал слабость к белым рубашкам и бутылочного цвета бархатным костюмам. Друзья подозревали, что он гомосексуалист, но это было не так. Его тянуло к маленьким девочкам. В десять лет Амелия находила его романтичным.
Когда мажордом-негр оставил их одних, дядя Мартин спросил, куда она хочет поехать обедать. С юных лет она любила шик и назвала самый дорогой ресторан.
Выразив согласие, дядя сказал:
– Хорошенькие маленькие девочки, которые хотят, чтобы их водили в дорогие места, должны не только брать, но и давать.
Затем со странной улыбкой, которая превратила его в жуткого незнакомца, он заключил ее в объятия. Следующие мгновенья остались кошмаром в памяти Амелии. В возрасте десяти лет она была сильным ребенком. Когда рука дяди забралась под платье между ее ногами, она сильно ударила его по лицу. Ее вопли привлекли внимание негра и слуги, и те прибежали в комнату. Им с трудом удалось оторвать от нее дядю Мартина, который крепко ее держал. Воспользовавшись свалкой, она убежала в свою комнату и заперлась на ключ. Несколько позже слуга, с которым она поддерживала дружеские отношения, рассказал ей, что дядя Мартин попал в сумасшедший дом и там кончил жизнь самоубийством. Родители ей ничего не говорили, она тем более ничего не спрашивала.