Ты слишком близко
Шрифт:
— Дамир… — угрожающе начала Мара.
— О договоре можешь не напоминать, и так помню. Только вот его действие закончено: мы ведь уже разошлись, попрощались.
Вторую ладонь, которую она положила ему на грудь, пытаясь оттолкнуть, он тоже перехватил. А после этого, удерживая своей рукой ее обе, он второй обнял застывшую Марьяну.
— Пусти, — тихо сказала Мара, твердо смотря в глаза.
— А если я больше не хочу… отпускать? — так же тихо, серьезно произнес он, еще крепче прижимаясь к ней.
— Не понимаю, о чем ты. И не хочу все это слышать. Я уже сказала —
— Второго шанса мне совсем никак не дадут?
— Какого, к чертовой матери, второго шанса?! — не выдержала всего этого, она все-таки взорвалась, резко дернувшись в его руках.
И это будто послужило катализатором для Дамира. Он тоже перестал себя сдерживать, вмиг накрывая ее губы своими, впиваясь в ее рот с жадностью, властностью. Он целовал безудержно, чуть грубо, но так, что от поцелуя тут же закружилась голова, а крепко держащие руки не давали и шанса на то, чтобы высвободиться. Но никто не помешал ей резко дернуть головой, разрывая поцелуй и тяжело дыша, отвернуть лицо.
— Прекрати! — прошипела Марьяна.
Правда, не учла, что открыв рот, лишь даст возможность вновь овладеть ее губами, на этот раз, ворвавшись языком внутрь. Дамир не обратил ни малейшего внимания на ее слова, лаская ее напряженные губы, «играя» с языком, зарываясь в ее волосы той рукой, что до этого обвивала талию.
Окатившая волна жара вскружила голову, заставляя ее непроизвольно ответить, чуть заметно выгнуться навстречу. И разум отступал перед мощной силой желания. Это было сумасшествием, но их обоих, словно с цепи спустили.
Она больно укусила его за губу, почти до крови, а он совсем неласково стянул волосы на затылке, руша прическу. Марьяна уже не понимала, то ли она так борется с ним, то ли пытается хоть так сделать больно, то ли просто отдается той страсти, на грани похоти, которая охватила тело. Руки он ее не удерживал, чем Мара и воспользовалась, сначала впившись ногтями в грудь, а затем отталкивая зашипевшего мужчину.
С трудом дыша, оба яростно уставились друг на друга. А потом она влепила Дамиру пощечину:
— Скотина!
— Стерва! — вернул Дамир с рыком и вновь ее поцеловал, словно желая заткнуть.
На пике бушующих эмоций она вновь ответила. Только на этот раз полноценной битвы в поцелуе не вышло. Как только Марьяна дала малейшую слабину, дрогнув, он, смягчив поцелуй, теперь уже лаская более нежно, хоть по-прежнему с властным, жарким напором.
А добившись ее первого стона наслаждения, Дамир отстранился.
— Давай попробуем еще раз… — выдохнул, нежно проведя большим пальцем по щеке, а затем надавил им же на нижнюю губу, вновь коротко поцеловав в приоткрывшийся рот.
— Ты же хочешь меня, я вижу. И чувства еще какие-то есть. Дай мне этот чертов второй шанс!
Она вырвалась.
— Зачем, Дамир?! Почему я в конце концов?!
Он ненадолго замолчал, пристально, цепко смотря ей в глаза, и не выпуская из этого плена, не давая отвести взгляд.
— Я … люблю тебя, — он, казалось, и сам удивился вырвавшемуся и даже в какой-то степени неуверенному признанию,
— Любишь? — горько, отрывисто хмыкнула. — Да что ты знаешь о любви, скажи? Ты, если и можешь кого-то любить, то только себя, Дамир. И никто тебе больше не нужен. Ты сам себе всегда на уме, сам себе хозяин. А любовь — это когда ты готов отдать себя другому, чтобы в ответ получить то же от него или ее. Это когда наступаешь себе на горло, когда идешь на уступки и ищешь компромиссы. Это… Да что я тебе объясняю?! Ты все равно не поймешь.
— Тогда помоги мне понять, — сжав зубы так, что желваки по лицу заходили, с вызовом произнес он.
— Не хочу я этого, Дамир. Я пыталась тогда, в прошлом. И что получила взамен? Твою наглую ложь и измены!!
— Этого не повториться.
Она рассмеялась. Громко, издевательски и с ноткой истерики.
— Серьезно?! С чего вдруг?!
— Я люблю тебя, — на этот раз признание вышло чуть более уверенно.
Но Мара лишь отрицательно качнула головой, отказываясь слушать его и вызывающе бросила:
— И что? Я-то нет.
— Врешь, — отрезал мужчина.
— Нисколько. Я любила, — не стала отрицать очевидное Марьяна. — Но раньше. А теперь нет.
— Проверим?
— Не хочу я проверять! — вспыхнула девушка, уже зная, как именно он будет это делать.
А у нее не было гарантий, что она не ответит на поцелуй, а потом не будет стонать от его более интимных ласк.
— Правильно, потому что боишься, — все верно понял Дамир. — Потому что… любишь.
— А не пошел бы ты!? Вместе со своим самомнением!
— Я-то пойду… — Дам внезапно расслабился, словно теперь твердо убедился в чем-то. — Но только с тобой, милая. Только с тобой…
Марьяна лишь сжала кулаки, но не ответила. Только схватила, наконец, ключи, которые во время разговора незаметно искала в сумочке, и, быстро развернувшись, открыла дверь.
— Не приближайся ко мне, Дамир. Прекрати. А раз захотелось в любовь поиграть — найди другую для этого игрушку, понял?
И, не дожидаясь ответа, Марьяна захлопнула дверь перед самым его носом, не давая шанса последовать за ней и продолжить втягивать в бессмысленный, изматывающий разговор. А в лифте девушка обессиленно прислонилась к стенке, зажимая рот ладонью, чтобы не дать всем этим чувствам вылиться в полноценную историку или плачь, и страстно пожелала, чтобы все это поскорее закончилось, как страшный сон.
И все-таки не сдержала всхлипа, вспомнив признания Дамира. Когда-то эти слова сделали бы ее самой счастливой на свете, наверное. А сейчас не принесли ничего, кроме огромной душевной боли…
Глава 10
Извивающаяся девушка в танце гоу-гоу не вызвала фактически никакого возбуждения. И уж тем более морального желания провести с ней несколько часов в более интимной обстановке.
Зато стоило прикрыть глаза, вспоминая Марьяну и ее прижатое к нему тело, их поцелуи, и — вот, он уже более чем готов. Каменный просто, мать твою!