Ты только попроси
Шрифт:
Я пристально на него смотрю. Обожаю его серьезное и заносчивое выражение лица. Я просто схожу от него с ума. Он такой сексуальный и умопомрачительный, что я не в силах ему отказать. Я первый раз себя так чувствую и, кажется, ничего не смогу с собой поделать. Он расстегивает мои брюки, его рука быстро ныряет ко мне в трусики.
— Это ты для меня такая мокренькая? — шепчет он.
Что он собирается делать? Он что, разденет меня прямо здесь, в архиве?
Нет. Он просовывает руку еще глубже, и один его из пальцев входит в меня, а через секунду еще один. Эрик берет меня за волосы, притягивает
— Кончи для меня, Джуд.
Мое тело сразу же отзывается на его слова.
Он еще сильнее разжигает во мне желание. Чувственный блеск в его глазах сводит меня с ума, и мне жутко хочется, чтобы он раздел меня, положил на пол и играл во мне своим «дружком». Я закусываю губу, иначе я закричу и весь офис сбежится посмотреть, что случилось.
— Давай, Джуд, расслабься.
Колени подгибаются, я покоряюсь наслаждению. Я хочу сильнее чувствовать в себе его пальцы, а когда мне кажется, что вот-вот взорвусь, снова целую его, чтобы заглушить стон. У меня внутри все сжимается от его ласк. Он постепенно останавливается, а когда убирает руку, я хочу возразить. Он это понимает, обхватывает мое лицо руками и шепчет:
— Ты должна мне один оргазм.
Я не в силах ответить.
Я могу лишь открыть рот и сплестись с ним языком. Я упиваюсь его волнующим и опасным вкусом, снова забывая обо всем окружающем и о своем возмущении. Не хочу думать о том, что он использует меня, как игрушку. Не хочу думать о том, что он — мой шеф. Я просто хочу забыться.
Скоро наше дыхание становится размеренным, он больше не прижимает меня к стеллажам, и я снова контролирую свое тело. Черт побери…
Что я опять натворила? Почему я становлюсь такой идиоткой каждый раз, когда его вижу?
Кажется, он догадывается, о чем я думаю. Теперь у него обычный ледяной взгляд.
— Ты подумала над моим предложением? — спрашивает он.
Пытаюсь посмотреть на Айсмена и чувствую, как теряю самообладание.
— Я вчера тебе ответила, что не согласна.
Он сжимает губы, а я глубоко вдыхаю.
Удивленно смотрю на него.
— Почему ты такая упрямая? — спрашивает он. — То, что я предлагаю, принесет тебе денежную выгоду.
— Только денежную?
Эрик улыбается.
— Все зависит от того, что ты хочешь. Джуд, тебе решать. Сейчас мне нужен секретарь. Если захочешь, будет и секс.
— А если я не захочу, чтобы он был? — отвечаю, пытаясь поверить в собственную ложь.
Эрик застегивает мне брюки.
— Я приму твой отказ, — спокойно говорит он. — Согласится другая.
Самонадеянный и нахальный идиот!
Он выходит из архива и оставляет меня одну. Я на несколько секунд зажмуриваюсь и браню себя. Почему я такая мягкотелая? Наконец поправляю блузку, волосы и следую за ним. Он сидит за столом и, хмурясь, смотрит на монитор. Я спокойно направляюсь к двери и перед тем, как выйти, слышу:
— Я сказал, что ты должна дать ответ до вторника. Теперь можешь возвращаться на рабочее место. Если ты снова мне понадобишься… я тебе позвоню.
Я краснею как помидор.
Выхожу из кабинета, закрываю дверь
Двадцать минут спустя возвращаюсь и вижу, что начальница и Мигель снова здесь. Я больше не разговариваю с Эриком. В два часа дверь его кабинета открывается, и он выходит вместе с Моникой. На меня он не смотрит. А начальница сообщает:
— Джуд, мы идем обедать.
Киваю и вздыхаю с облегчением. Вижу, как Мигель собирает вещи, и вдруг звонит мой телефон. Это сестра.
— Джуд… ты должна приехать домой. Сейчас же!
Закрываю глаза и опускаюсь на стул. У меня дрожат ноги. Ей не нужно продолжать. Я знаю, что произошло.
Сглатываю застрявший в горле комок и сдерживаю слезы. Не хватало еще расплакаться при всех. Ни за что. Я сильная, и такие номера со мной не проходят. Ищу взглядом Мигеля — он разговаривает с Евой. Вероятно, между ними что-то есть. Подхожу к нему и сообщаю, что у меня случилась неприятность и после обеда я на работу не выйду. Он кивает, почти не обращая на меня внимания. Возвращаюсь к своему столу, сажусь, выпиваю немного воды и наконец собираю вещи.
У меня дрожат руки и пылают щеки. Мне нужно поплакать. Делаю над собой усилие, чтобы выключить компьютер, подавляю боль и спешу к лифту. Выйдя из него, бегу на стоянку и только теперь даю волю слезам.
Дома меня встречает сестра с распухшими от слез глазами. Курро еле дышит, и, не теряя ни секунды, я звоню ветеринару, с которым мы знакомы уже несколько лет. Он говорит, что ждет меня в клинике.
В половине пятого после укола ветеринара Курро покидает меня навсегда, оставив разбитое сердце и чувство неизгладимой потери. Я склоняюсь над столом, где покоится его бездыханное тело, в последний раз целую и глажу пушистую мордашку, и слезы застилают мне глаза.
— Прощай, мой хороший, — шепчу я.
15
В семь часов вечера я сижу на диване в доме своей сестры.
Звонит мой мобильный. Друзья приглашают отметить победу в Еврокубке возле фонтана Сибелес. Но мне не до веселья. Отключаю мобильный. Не хочу никого и ничего слышать. Мне больно, очень больно. Мой дорогой друг, с которым я делила все горести и печали, покинул меня.
Я плачу… плачу, плачу.
Сестра меня обнимает, а мне необъяснимо хочется в объятия одного наглеца. Что же это со мной?
Не желая, чтобы Лус видела нас в таком состоянии, мы оставили ее у соседки. Нам и так было тяжело ей объяснить, что Курро полетел на небо к другим котикам.
Вскоре приходит мой зять, Хесус, и присоединяется к нашему трауру. Теперь мы плачем втроем.
А когда я звоню сообщить об этом отцу, нас становится четверо. Как же это тяжело!
В девять я включаю мобильный, и мне сразу же звонит Фернандо. Сестра ему все рассказала, и он предлагает приехать в Мадрид, чтобы меня утешить. Но я отказываюсь и, перебросившись с ним парой слов, завершаю разговор и снова выключаю телефон. Перекусив, решаю вернуться домой. Ничего не поделаешь, но мой дом стал пустой, и я должна принять это.