Ты только попроси

Максвелл Меган

Вдруг ритм снижается.

— Кто-нибудь прикасался к тебе, пока мы не виделись?

Вопрос застает меня врасплох. Не знаю, что ответить, и хлопаю глазами. Эрик делает еще один толчок, заставляя меня вскрикнуть.

— Скажи мне правду! С кем ты была в это время?

Его лицо напрягается, и он снова проникает в меня, отвешивая жгучий шлепок по попке:

— Кто?

Я не собираюсь отвечать, не получив ответа от него, и, собравшись с силами, спрашиваю:

— А ты?

Он молча смотрит на меня, но я настаиваю:

— Ты играл с кем-нибудь в эти дни?

— Да.

— С Амандой?

—

Да. А ты?

— С Фернандо.

Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза. Над нами витают молнии ревности, и Эрик снова мощно в меня врезается. Мы оба стонем. Он хватает меня за плечо и опять входит в меня. Ярость застилает ему глаза. Он услышал то, чего не хотел услышать.

— Я увидела тебя с Амандой возле отеля и решила жить своей жизнью. Нашла Фернандо и отдалась ему.

Эрик всматривается в меня. Он в ярости. Боюсь, что он сейчас уйдет, но вдруг понимаю: он боится, что исчезну я. Он крепко сжимает мои бедра и бомбит меня в неистовом ритме.

— Ты — моя, и к тебе прикоснется только тот, кому я позволю.

Он смотрит на меня в ожидании ответа, а я, обессиленная, извиваюсь под ним. Мне жарко… невыносимо жарко. Я упираюсь рукой ему в живот и отстраняюсь.

— Я буду только твоей, если ты будешь только моим и к тебе будет прикасаться только та, кому я разрешу.

Его ответ молниеносен. Он набрасывается на мои губы, а его твердый словно камень член бьется у меня между ног, подразнивая меня. Ввожу его в себя, и сквозь поцелуи Эрик шепчет:

— Я — твой, малышка… твой.

Эрик плавно в меня проникает, и я поднимаю таз навстречу ему. Он двигает бедрами из стороны в сторону, и моя киска всасывает его.

— Дорогая… я сейчас кончу.

Его голос, его лицо, его взгляд вызывают у меня улыбку. Я почти достигла блаженства.

— Быстрее, любимый… быстрее…

Эрик возобновляет толчки. Раз… два… три… Он закусывает губу, чтобы дать мне то, чего я хочу, и вот мы оба изгибаемся, вместе достигнув вершины наслаждения.

51

Суббота наполнена поцелуями, ласками и сексом. Любая попытка поговорить о наших отношениях заканчивается обнаженными телами и тяжелым дыханием. Быть рядом и не прикасаться друг к другу кажется невозможным. Мы отдаемся своему желанию полностью, неистово и сладострастно.

В воскресенье, после целого дня секса, стелим постель, и Эрик говорит:

— Джуд… я не закончил разговор, помнишь?

— Да.

Мне становится страшно. Я боюсь услышать то, что он мне скажет.

— Этот разговор очень важен, я просто должен тебе его…

— Должен? — изумляюсь я.

— Да, дорогая…

Я забываю о сексе и концентрируюсь на Эрике. Его тревожный взгляд избегает меня, и мне не по себе. Он садится рядом со мной на кровати.

— Послушай, есть кое-что, о чем ты должна знать и о чем я тебе еще не рассказывал. Но хочу, чтобы ты знала: я не говорил тебе об этом только потому…

— Боже мой! Ты ведь не женат?

— Нет.

— Ты женишься на Бетте? Или на Марте?

Шокированный моими вопросами и истерическим тоном, он отвечает:

— Нет, дорогая. Ничего из этого.

Вздыхаю с облегчением, потому что я не вынесла бы такой новости.

— И кто они?

Эрик

смиренно вздыхает.

— Бетта — это женщина, с которой я встречался два года и отношения с которой разорвал совсем недавно.

Я киваю, а он продолжает:

— Наши отношения закончились, когда я застал ее в постели со своим отцом. В тот день я решил разорвать отношения с ними обоими. Надеюсь, больше не надо ничего объяснять и ты теперь понимаешь, почему я никогда не хочу говорить о своем чудесном предке.

Я меняюсь в лице. Я никогда не смогла бы предположить такое.

— Она не захотела принимать наш разрыв и постоянно пыталась со мной сблизиться. Она просила прощения любыми способами, какие только можно себе представить, и, хотя мне было тяжело, я простил ее, но я больше не хочу с ней ничего иметь общего. Вот почему я так часто получаю от нее сообщения. В тот день на пляже, когда я разозлился и не разрешил тебе ехать со мной, я получил от нее сообщение, что она стоит в дверях дома Фриды и Андреса. Я не хотел, чтобы ты увидела ту истерику, которую она мне закатила. Я просто попытался сделать так, чтобы ты при этом не присутствовала. Но я не был с тобой честным и не рассказал ничего. Хотел избежать проблемы, но немного перегнул палку.

— Ты должен был мне сказать. Я…

Некоторое время Эрик всматривается в меня, затем кладет палец мне на губы и проводит рукой по лицу.

— Ты великолепна, Джуд… Я люблю только тебя.

Я целую его, но он отодвигает меня и говорит:

— Марта — моя сестра.

Сестра? Опля! Мигель говорил, что у Эрика была только одна сестра…

— Помнишь, я рассказывал, что моя сестра Ханна погибла в результате несчастного случая? — Я киваю. — У Ханны остался ребенок, я — его опекун. Она воспитывала его одна. Мальчика зовут Флин, ему девять лет. Когда Ханна умерла, он стал трудным ребенком, с ним одни неприятности. В июле мне пришлось прервать поездку по филиалам и вернуться в Германию, потому что с ним были проблемы. Сестра и мать не могли с ним справиться, именно поэтому Марта так часто звонила мне. Флин слушается только меня, и Марта просила вернуться домой. — Я настораживаюсь. — Послушай, Джуд, я люблю тебя, но я также люблю Флина и не могу его бросить. Я могу побыть с тобой несколько дней, но рано или поздно мне придется вернуться в Германию. Я не могу позволить себе поменять место жительства. Психологи считают, что еще одно изменение может плачевно сказаться на мальчике, и, хотя это, может быть, слишком поспешное безумство, я хотел бы, чтобы ты переехала жить ко мне, в Германию. — Мои глаза широко раскрываются, а он добавляет: — Я знаю, малышка, я знаю. Это безумие, но я люблю тебя, а ты любишь меня, и я хотел бы, чтобы ты об этом подумала. Договорились?

Киваю, пытаясь переварить информацию. Эрик прикладывает палец к моим губам и тихо говорит:

— Джуд, я еще не закончил. Мне нужно кое-что объяснить. Когда я закончу и ты захочешь меня поцеловать и быть со мной рядом, я не буду этому сопротивляться. — Удивленно смотрю на него, а он продолжает: — Помнишь, я говорил, что не хочу причинять тебе боль?

— Да.

— В общем, мне жаль говорить это, но, дойдя до этой стадии, сам того не желая, я причиню тебе боль, и это не имеет ничего общего с тем, что я только что говорил.