Ты, только ты
Шрифт:
— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Затем, мисс Сомервиль, что Бобби Том — родом из Техаса, а вынужден жить у нас в штате Иллинойс и, как все нормальные люди, скучает по дому. И следует как можно скорее переоформить его контракт, пока малыш не сообразил, что ему удобнее жить в Далласе, чем болтаться в Чикаго. — Он провел пятерней по своим разлохматившимся волосам. — Он пока еще ваш — этот славный малыш Бобби Том, а также грозный боец Дарнелл Прюйт и еще один мальчуган, который спит и видит, как бы кое-кому повыдергать ноги. Конечно, вам нет никакой выгоды от них, но ведь они не играют,
Горячая вспышка гнева взорвалась внутри ее существа, и она взвилась с места:
— У меня вдруг появились проблески проницательности, мистер Кэйлбоу. Я только что осознала, что Бобби Том Дэнтон не единственная персона, которой я владею.
Поправьте меня, если я ошибусь, но верно ли, что ваш наниматель — я?
— Это так, мэм.
— В таком случае вы уволены.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем коротко кивнуть:
— Отлично.
Не прибавив ни слова, он направился к двери.
Ее гнев тут же рассеялся, уступив место тревоге. Что она наделала? Специалистами не бросаются, это ясно и дураку. Проклятая импульсивность.
Твердые мужские шаги удалялись. Она бросилась в прихожую.
— Мистер Кэйлбоу…
Он повернулся к ней, сквозь поджатые губы просочилась тонкая струйка яда:
— Мои пять минут исчерпаны, мэм.
— Но я…
— Вы сами установили лимит времени, Он взялся за ручку двери, но тут в замке повернулся ключ, дверь распахнулась, и на пороге возник Виктор. Черная шелковая футболка, камуфляжные штаны и оранжевые кожаные подтяжки делали его просто неотразимым. Темные волосы — блестящие и прямые — лежали свободно и доходили до плеч. В руках он держал огромный пакет из коричневой бумаги. Он был так красив и так мил, что Фэб, глядя на него, вдруг ощутила огромное облегчение.
В течение нескольких секунд его глаза изучали ситуацию и, казалось, сумели объять все — и паническое выражение мордашки Фэб, и каменное лицо Дэна Кэйлбоу. Он улыбнулся им обоим самой обворожительной улыбкой.
— Какие люди! Мне кажется, не хватает только меня. Я принес твои любимые рисовые пирожки и капусту кимчи, Фэб, а также чапчу и пулгоги. Представив, какой дрянью нас будут потчевать вечером, я решил, что следует немножечко подкрепиться. Вы любите корейскую кухню, тренер Кэйлбоу?
— Не думаю, что когда-либо пробовал нечто подобное. — Каменные губы раздвинулись в улыбке. — Всего хорошего, мисс Сомервиль!
Виктор с большей отвагой, чем можно было бы от него ожидать, загородил ему дорогу.
— Вы просто не знаете, от чего отказываетесь, тренер. Я купил все это в лучшем корейском ресторане в Нью-Йорке.
Он протянул Дэну руку.
— Виктор Сабо, не думаю, что вы меня помните, мы виделись мельком на похоронах Берта, но я страшный поклонник американского футбола. Конечно, я жалкий дилетант, но и таким, как я, приятно задать парочку вопросов профессионалу. Фэб, доставай пиво! Когда американцы говорят о футболе, они пьют пиво.
Виктор попытался оттеснить Дэна в глубь прихожей, но тренер словно врос в мрамор.
— Благодарю за приглашение, Вик. Мисс Сомервиль только что уволила
Виктор рассмеялся, втискивая пакет с едой в руки Фэб:
— Вы должны научиться разбирать, когда стоит принимать Фэб всерьез и когда нужно смотреть на нее сквозь пальцы. Она есть то, что вы, американцы, называете, — поколебавшись, он произнес подходящее словечко:
— раздолбайка.
— Виктор!
Он наклонился и запечатлел легкий поцелуй на ее белоснежном челе.
— Скажи тренеру Кэйлбоу, что ты совсем не собиралась уволить его.
Она вдруг рассердилась, в ней взыграла уязвленная гордость:
— Я именно собиралась его уволить. Виктор прищелкнул языком:
— А теперь скажи правду.
Ей захотелось убить его. Балансируя на осколках собственного достоинства, она осторожно подбирала слова:
— Я собиралась уволить его, но, возможно, мне не следовало этого делать. Приношу извинения за мой срыв, мистер Кэйлбоу, хотя надо сказать, вы сами его спровоцировали. Считайте себя нанятым снова.
Он повернулся и тяжело посмотрел на нее. Фэб попыталась выдержать его взгляд, но пряный запах корейской еды ударил ей в ноздри и глаза ее наполнились слезами. Она отвернулась.
— Эта работа больше не привлекает меня, — сказал он. Виктор вздохнул:
— Тем более вам есть что обсудить, и, как мне кажется, лучше всего это сделать, сидя за столом. Тренер Кэйлбоу, вы один из самых упрямых людей, которых я встречал в своей жизни. Неужели вы не преломите с нами хотя бы рисовый пирожок?
— Не думаю.
— Пожалуйста, тренер. Ради будущего футбола. И грядущих побед «Чикагских звезд».
Дэну потребовалось время на размышление, прежде чем он коротко кивнул:
— Хорошо.
Виктор засиял, как майская роза, растрепал волосы Фэб и подтолкнул ее к кухне:
— Иди, женщина, делай свою работу. Твои мужчины голодны, как волки!
Фэб открыла было рот, чтобы отбрить его, но тут же прикусила язычок. У Виктора было чутье на людей, и она привыкла ему доверять. Она заскользила к кухне, ошеломив грубияна-тренера дразнящим покачиванием бедер, прикоснуться к которым у него не было ни малейшего шанса.
Как только мужчины вошли в просторное помещение кухни, Пу превратилась в настоящего берсерка [2] , но теперь ластилась только к Виктору, и у Фэб не было повода опасаться за ее шкуру.
Несколько минут спустя все трое уже сидели на хрупких металлических стульях за круглым, словно в бистро, столом. Фэб выложила корейскую снедь на фарфоровые тарелки, вдоль ободков которых резвились королевские карпы. Пиво она оставила в бутылках.
— Пулгоги — корейская интерпретация барбекю, — объяснял Виктор. Он подцепил на вилку тонкую ленточку маринованного мяса. — Фэб оно не по вкусу, но я пристрастился к нему как к наркотику. А как оно вам, тренер?
2
Скандинавский воин, одурманенный наркотиком, содержащимся в мухоморах, сокрушающий все на своем пути, непобедимый в бою.