Ты у меня одна

Фремптон Сандра

Мистера Бернингтона и его чудачеств ей, конечно, не хватало, скучала она и по миссис Скоттер, и в особенности по Виктору и Катрин.

Виктор Уитни только начал преподавать в университете, когда Вивьен училась на втором курсе. Однажды поздно вечером в морозный февральский день он случайно обнаружил свою студентку в затемненном углу актового зала. Вивьен плакала. Горько, безудержно. Слезы нахлынули на нее без видимых причин, и, уединившись, она дала им волю.

Виктор привел Вивьен домой, и его жена — миниатюрная приветливая блондинка — заботливо накормила ее ужином и уложила

в постель. Наверное, сам Бог послал ей тогда этих отзывчивых, чутких людей, ставших для нее впоследствии самыми близкими друзьями. Вивьен провела в кровати три бесконечные недели. Как выяснилось, у нее был страшный жар. Болезнь быстро завладела ее ослабевшим организмом и долго не желала сдавать своих позиций. Все это время Вивьен жила в доме Уитни под бережным присмотром Катрин.

Через два года в семье Уитни появился долгожданный первенец. Назвали его Нельсоном, а крестной мамой ребенка стала Вивьен.

Вспомнив о друзьях, Вивьен решила, что должна позвонить им. В последний раз они общались по телефону две недели назад. Малышу Нельсону исполнилось полтора годика, и он уже знал много слов.

Вивьен зашла в комнату, сладко потянулась, подняла трубку и только собиралась набрать номер Уитни, как в дверь позвонили. Она замерла: это был Альфредо. О приходе кого бы то ни было другого ее непременно оповестила бы Розетта.

Раздался второй звонок, продолжительный и настойчивый, прекрасно отражающий характер пришедшего. Вивьен направилась к двери, стараясь не обращать внимания на разлившееся тепло внизу живота, на нетерпение и ликование, безмолвно и восторженно подгонявшие ее.

— Ciao! — Альфредо отступил на три шага, прислонился к противоположной стенке коридора и сложил руки на груди, когда Вивьен открыла дверь.

— Привет! — ответила Вивьен ровно и дружелюбно, не выдавая ни видом, ни голосом, что думала о нем каждую минуту на протяжении всего периода его отсутствия. — Я не знала, что ты вернулся.

— Приехал только что, — пробормотал Альфредо.

— Удалось уладить проблему? — поинтересовалась Вивьен, с тревогой замечая, что он выглядит очень уставшим.

— Удалось. До следующего кризиса. — На его губах наконец появилась улыбка — утомленная и милая. — Поужинаешь со мной сегодня вечером?

— Сегодня? — Вивьен захлопала ресницами, соображая, что ответить. — Но ведь мы договорились… Просто друзья, ничего больше…

— Друзья не могут поужинать вместе? Ты ведь принимаешь предложения других сотрудников? — Он склонил набок голову.

Вивьен нахмурилась.

— Ты что, попросил кого-то шпионить за мной? — спросила она грозно.

— Мне небезразлично то, как принимает тебя коллектив, и важно знать, удается ли тебе найти с коллегами общий язык. — Голос Альфредо звучал мягко, и создавалось впечатление, что его забавляет этот разговор.

Вивьен задумалась, пытаясь найти веский аргумент для оправдания своего отказа.

— Но ведь я уже ужинала с тобой, — произнесла она медленно и протяжно.

Альфредо подошел к ней так близко, что ей уже было никуда не деться от будоражащего кровь пленительного запаха его тела и терпкого аромата лосьона.

— Поужинай еще раз! — повелительно,

но нежно произнес он. — Мне это доставит великое удовольствие.

Она колебалась, понимая, что не в силах бороться с обрушившимся на нее потоком его обаяния и собственными эмоциями. И как удавалось этому человеку постоянно заставлять ее чувствовать себя в его присутствии беспомощным ребенком?

— Хорошо. Я согласна. Только переоденусь. — Она развела руками, опуская голову и окидывая многозначительным взглядом свою спортивную маечку и джинсы, которые надела на себя после душа.

— Нет, нет! Твоя одежда прекрасно подойдет для нашего ужина, — твердо заявил Альфредо. — Я давно хочу показать тебе свою виллу, сегодня как раз подходящая погода.

Вивьен окинула его продолжительным, настороженным взглядом.

— Ладно, поехали, но как два хороших друга…

Он умиленно заглянул ей в глаза, потом наклонился и поцеловал ее в губы.

— Знаешь, милая, четкие определения навевают на меня смертельную тоску. Закрывай дверь, и давай не будем больше говорить о разной ерунде.

Дорога к вилле не заняла много времени, или ей показалось, что они доехали слишком быстро.

Ужин, приготовленный стариком Джино — поваром Альфредо, был великолепным. А вилла понравилась Вивьен настолько, что у нее не хватило слов для выражения своего восторга. Этот дивный загородный дом показался ей сказочным замком: построенный из серого камня, с красной крышей и множеством башенок, он прекрасно подошел бы для съемок детского кинофильма о всевозможных чудесах и приключениях. Цветущие розы на клумбах наполняли воздух тонким благоуханием. На балкончиках тоже росли цветы. Ярко-красные, они создавали атмосферу праздника и торжественности и были видны издалека.

Дом состоял из пяти спален, такого же количества ванных комнат, четырех гостиных, библиотеки, кабинета и просторной кухни. Но это, по словам Альфредо, не являлось чем-то особо роскошным. Некоторые виллы в здешних местах вмешали до пятнадцати спален и десяти гостиных.

Вивьен и Альфредо спустились к реке. Там опьяняюще пахло свежестью, зеленью и цветами. Их тут было видимо-невидимо. Высокая трава мягким ковром устилала берег, умиротворяюще шумела листва. В прозрачной воде беззаботно и самозабвенно плавал тритон с голубой спинкой. Он то уходил в глубь, то вновь появлялся на поверхности, то переворачивался вверх желтоватым брюшком с пятнышками. Над рекой, будоража воздух прозрачными зелеными крылышками, летали стрекозы. Природа упивалась своей гармонией, бесконечным течением взаимосвязанных жизней.

— Как красиво! — сказала на выдохе Вивьен и повернулась к Альфредо. Он ждал ее взгляд.

Усаживаясь на деревянную скамейку рядом с водой, они все еще смотрели друг на друга. Альфредо медленно провел пальцем по небольшому, аккуратному носику Вивьен, потом нежно очертил контур ее губ, скользнул по ее тонкой шее и остановился лишь тогда, когда коснулся рукой ее груди.

Кровь Вивьен стремительно понеслась по венам, она дрожала, но ничего не могла с собой поделать. Страх смешался в ней с вожделением, а мысли как будто растворились в этом волшебном вечернем воздухе.