Ты умрешь влюбленной
Шрифт:
Глава 1. День дурака
– Что? – вскричал Эмиль, отъезжая на своем космическом кресле от компьютерного стола. – Да он разыграл тебя! Сегодня же первое апреля?
– Знаю, – нахмурилась Вера. Ее терзали странные чувства – от желания, чтобы столкновение с мнимым Бэнкси оказалось шуткой, до того, чтобы Эмиль перестал делать такое кислое лицо и поверил ей. – Я целый час скролила новостные ленты, чтобы найти сообщение о смерти знаменитого коллекционера. И знаешь, что я нашла?
– Я понял! – Эмиль заломил руки за затылок, раскинув в стороны локти, и широко улыбнулся. Почему-то его лохматые, выкрашенные в иссиня-черный цвет волосы, неизменная
В кабинете Эмиля Герши царили мрак, стерильность и тишина, нарушаемые лишь свечением трех огромных экранов, жужжанием нескольких блоков с процессорами и уложенными в аккуратные улитки проводами под столом из шоколадно-бурого палисандрового дерева. Окна были занавешены черными непроницаемыми шторами. У стены высились стеллажи, на полках ровными рядами стояли папки, в которых хранились триллионы распечаток скриншотов видео человеческих лиц. Эмиль коллекционировал эмоции, он был одним из лучших криминалистов Парижа, не считая его сестры Зои, которая умудрялась прятать свое криминалистическое образование под маской гида в Лувре. Но она разбиралась в искусстве так же хорошо, как в душах маньяков, в этом Вера убеждалась не раз.
Эмиль, восседая в кресле, стал вращаться вокруг своей оси.
– Смерть основателя аукционного дома Ардитис обсуждается уже две недели на всех новостных каналах. И тебе понадобился час, чтобы это выяснить? – насмешливо спросил он.
– Знаешь ли, я не слежу за основателями аукционных домов, мне хватает наших клиентов. – И Вера кинула многозначительный взгляд на стеллажи. Корпоративным профайлингом Эмиль занимался лишь ради того, чтобы тайком снимать людей, которые не знали, что их искривленные эмоциями физиономии пополняют его коллекцию. – Но я поизучала его жизнь.
– Полагаешь, с тобой только что встречался его сын? Интересно, который? Их у него два.
– Было трое. Средний, родившийся в восемьдесят пятом, умер в восьмилетнем возрасте.
– Верно. – Эмиль усмехнулся и, подъехав к столу, открыл поисковик.
Через минуту-две молчания он стал зачитывать вслух:
– Рене Ардити, 1954 года. Предприниматель, коллекционер и меценат итальянского происхождения. На 2020 год состояние Ардити оценивалось в 12,4 миллиарда долларов, что ставит его на пятьдесят шестую строчку в списке богатейших людей планеты по версии Forbes. Родился в Париже, старший сын Анри Ардити, основателя Mousse Marine, одной из крупнейших европейских косметических компаний. Незадолго до кризиса 1973 года Рене продал компанию отца британским инвесторам за сорок пять миллионов франков, а после кризиса выкупил обратно всего за пять миллионов. Ему тогда было девятнадцать! Можешь себе представить?
– Представляю этакого Ди Каприо из «Поймай меня, если можешь», – улыбнулась Вера.
Эмиль покосился на нее, дернув краем рта в улыбке, и продолжил читать:
– Женился на вдове знаменитого скульптора Жауме Солера, у них родился сын, через три года – второй. По совету супруги основывает коммерческое предприятие по торговле коллекционными товарами. Позже покупает маленький, не очень известный, но со столетней историей аукционный дом «Де Бижу», сливает его с несколькими инвестиционными компаниями и открывает Ардитис.
Ныне его аукционный дом стоит в одном ряду с Кристис и Сотбис. Много бабла тратит на поиск утерянных во Вторую мировую предметов искусства. Благодаря ему были найдены несколько считавшихся уничтоженными фашистами картин Густава Климта. Почти все Ардити вернул их исконным
1
Альтамира – пещера в Испании с наскальными рисунками времен позднего палеолита.
– Нет, – покраснела Вера. – Вот этого… всего я не знала. И про «Леду» тем более.
Эмиль нацепил на лицо маску эксперта, убрал волосы назад и стал похож на ресторанного критика из «Рататуя».
– Считается, что Микеланджело отдал картину своему ученику, Антонио Мини, тот увез ее во Францию. В последний раз ее видели в королевской коллекции в Фонтенбло в тридцатых годах шестнадцатого века, в списке королевской коллекции она значилась под пометкой «сжечь». А сыщики Ардити – это целая агентурная сеть, между прочим, ребята что надо, – нашли ее в Италии, в частном особняке, висящей над камином, покрытой копотью.
Внезапно Веру осенило:
– А того Брейгеля два года назад ты искал по заданию… Ардити?
Эмиль повернулся к экрану, сделав вид, что не услышал вопроса.
– Ты тоже работал на Ардити? Ну? – настаивала Вера. – Зачем скрывать? Ты столько знаешь об этом аукционном доме!
– Да, – коротко ответил Эмиль и поджал губы. – Продолжим. В девяносто третьем сын Ардити – Шарль – погибает, почти сразу же и жена. Пятью годами позже наш миллиардер вновь женился – на красавице танцовщице Сильвии Боннар, дальней родственнице художника Пьера Боннара. От нее у Рене Ардити тоже есть сын… бла-бла-бла… Не с ним ты виделась – со старшим, скорее всего, с Даниелем. Младшему, Ксавье, сейчас двадцать пять. Выдавать себя за Бэнкси мог только тот, что постарше. К тому же он немного сумасброд… Я бы не сказал, что прямо не все дома, просто с особенностями. Он преподает в Школе Лувра, изучал историю искусств в Лондоне, профессор. Зоя у него училась, была страшно влюблена, резала из-за него вены.
– Что? Правда? Кошмар какой! До чего мир тесен… Значит, его зовут Даниель? – проговорила Вера. Присев на край стола, она рассматривала многочисленные фотографии, от которых несло шиком и блеском высшего общества.
– Этот? – Эмиль указал на высокого худого мужчину в шикарном сером костюме, вышагивавшего из черной иномарки. Русые волосы коротко стрижены и идеально уложены, щетина, высокий лоб, взгляд ярко-голубых глаз с поволокой.
– Если бы я его не видела достаточно близко, то подумала бы, что это Бекхэм или Брэд Питт.
– Что, сильно отфотошопили? – поднял бровь Эмиль и хмыкнул. – Не такой и красавчик, полагаю?
Вера пожала плечами, стараясь не выдать того факта, что таинственный незнакомец, к несчастью, запал ей в душу.
– У него брат погиб и мать с разницей в год, – проронила она как можно равнодушней.
– Это очень важная деталь. Возможно, от нее и стоит плясать. Кроме того, что он главный наследник состояния недавно умершего отца, еще и уличный художник. Дважды его заставали за пачканьем стен. Каждый раз отец отмазывал, естественно. В газеты попадали слухи и намеки, что он Бэнкси, но как-то не прижились.