Ты, уставший ненавидеть
Шрифт:
– Да, помню… Но ведь он писал правду? Ведь это было?
– Было… – ответ прозвучал глухо, словно отдаленное эхо.
– Говорят, тогда погибло больше сотни тысяч… Поверили в амнистию… Или это было нужно революции?
– Это было нужно революции… – вновь прозвучало негромкое эхо.
Разговор вновь прервался. Арвид по-прежнему смотрел на пологие склоны серых холмов. Василий Ксенофонтович курил, то и дело бросая на своего молодого собеседника короткий внимательный взгляд.
– Как вам японцы? – вопрос прозвучал неожиданно,
– Нет, но все-таки… – альбинос не отставал и даже подсел поближе. Какие-нибудь сложности? Неувязки?
– Нет, – ответ прозвучал холодно и спокойно.
– Значит, мы вас готовили правильно, – Василий Ксенофонтович оживился и даже потер ладони. – Значит, не зря я вас заставлял писать хокку. Не разучились?
И вновь ответа не последовало. Альбинос хмыкнул и усмехнулся:
– Ну-ка, прошу вас, Арвид: когда-то у вас получалось неплохо – тряхните стариной…
– На какую тему? – вопрос прозвучал так, словно собеседнику предложили не сочинить стихотворение, а решить математическую задачу.
– О Карадаге, – альбинос вновь усмехнулся и поудобнее откинулся на покрывало.
Арвид неторопливо оглянулся, окинув спокойным взглядом громаду Черной горы, и вновь отвернулся. Несколько секунд длилось молчание, и наконец крепыш медленно проговорил – почти без всякого выражения, равнодушно:
Старый тигр застыл Возле недвижной глади…
Очень хочется пить…
Альбинос даже зажмурился, словно услышанное доставило ему неизреченное удовольствие, но затем задумался и вздохнул:
– И все-таки вы забываете, чему вас учили, Арвид! Японец никогда не написал бы так прямо – в лоб… Ладно, будем считать, что справились.
Он помолчал, затем с силой ткнул окурок в гальку:
– Ну хорошо… За стих – оценка «хорошо», за выдержку – «отлично» с плюсом. Можете задавать вопросы…
– Я? – в голосе Арвида звучала легкая ирония. Его собеседник, похоже, понял:
– Все-таки обиделись на руководство… Ладно, сформулирую сам… Почему меня, то есть вас, срывают с задания, когда вы уже на полпути к цели, вызывают в Столицу, три дня там маринуют, а затем, не сказав ни слова, привозят сюда. Так?
– Вроде, – односложно согласился тот, кого называли Арвидом. – И – можете добавить – даже не выслушав того, что мне удалось сделать.
– Даже не выслушав, – кивнул альбинос. – И вам остается либо ждать ареста за неведомые грехи, либо считать, что начальство спятило… Или запаниковало, так?
Крепыш не ответил и даже не повернулся, но было ясно, что его спокойствие – напускное.
– Начальство не спятило, – продолжал альбинос, уже в манере собеседника неторопливо, делая паузы между фразами. – Но вот по поводу паники… Ну, если не паники, то чего-то подобного…
Арвид внешне никак не реагировал. Альбинос покачал головой и продолжал:
– В Столицу
Василий Ксенофонтович вновь улыбнулся:
– Начну издалека. После того, как вы приехали из Японии, получили орден и отбыли туда, откуда сейчас вернулись, в Столице случилось одно презабавное происшествие. Изучив ваш отчет, некто, назовем его товарищ Иванов…
При эти словах Арвид резко обернулся. Альбинос с удовлетворением хмыкнул и как ни в чем не бывало повторил:
– Да, товарищ Иванов… Так вот, он собрал у себя всех наших ведущих авиаконструкторов. И, представьте себе, отдал любопытный приказ. Знаете какой?
Крепыш не ответил, но с нескрываемым уже удивлением и даже волнением замер, ожидая продолжения.
– Товарищ Иванов приказал свернуть все, слышите, все работы ведущих КБ. И вместо плановой продукции сосредоточить силы на подготовке самолета нового типа. Догадываетесь, какого?
– «Накодзима»… – ответ прозвучал глухо и как-то хрипло.
– Да, «Накодзима». За документацию, привезенную вами, вы получили свой орден, а вот товарищам авиаконструкторам пришлось ломать головы. Вроде как вам сейчас. Представьте – у Поликарпова на выходе истребитель, у Петлякова – высотный бомбардировщик – а им велят делать нашу советскую «Накодзиму»… Ну вот, а сейчас другой сотрудник вернулся с задания, и пришлось собирать новое совещание. Только на этот раз свои планы придется менять не авиаконструкторам, а вам и вашим, так сказать, коллегам…
– Но… постойте! – крепыш, похоже, настолько удивился, что его напускное спокойствие сгинуло без следа:
– Василий Ксенофонтович! Я же привез заключение экспертов! «Накодзима» слабый самолет! Он может действовать только в условиях чистого неба! Любой нормальный истребитель…
– Я передам ваши соображения командованию…
Несмотря на строгий тон, это была, по всей вероятности, шутка, поскольку оба улыбались.
– Вот-с, – как ни в чем не бывало продолжал Василий Ксенофонтович. – Так что теперь ваша очередь…
– Я уже собирался ехать в Абердин…
– Знаю. Очень жаль, но придется отложить… И вот что…
Альбинос на мгновение замолчал, затем быстро огляделся, словно кто-то незамеченный мог подобраться к ним, а затем заговорил очень быстро, шепотом, причем акцент его стал таким сильным, что распознать некоторые слова было почти невозможно:
– Арвид, дорогой. Вы давно не были дома. Сейчас трудная пора. Впереди большие перемены. Эта чистка должна спаять страну и армию перед тем, что нам предстоит… Но могут быть эксцессы… Поэтому – будьте осторожны… За ваших родственников не волнуйтесь – они защищены надежно.