Ты уволен!
Шрифт:
Эльс сглотнул, облизал губы и зачем-то спрятал руки в карманы. Даже не сел – скорее упал в кресло и произнес:
– Надеюсь, Лленд вылечится к ночи.
Я улыбнулась.
– Это следует считать за комплимент? За признание моей красоты?
– Малышка, – губы Эльса расплылись в широкой улыбке. – Тебе лучше не знать, какие комплименты прокрутились сейчас в моих мыслях. Еще рано. Остается надеяться, что, хотя бы капля крови осталась у меня в желудке, не все утекло гораздо ниже. А то даже не знаю, как все переварится.
Я
Лленд, как обычно, расстарался на славу, не смотря на свои травмы и раны.
Гвоздем программы стал пирог с картошкой и курицей – румяный и еще горячий. Из трещинок в тесте струился жирный наваристый бульон. К блюду прилагались закуски. Бутерброды с нежной семгой и темно-бордовой копченой колбаской. Зеленый салат из молодых огурчиков и красных, мясистых помидорок упоительно пах свежестью и укропом.
И все это великолепие венчали ломтики сахарного арбуза, совершенно без косточек и сочные кусочки медовой дыни, разложенные на плоском блюде.
Ммм… Конечно же, китайки золотились в прозрачной вазочке.
Эльсу подали блюда попроще. Очередное мясо с подливкой, какие-то длинные голубоватые клубни, похожие на выкрашенную морковь и ломоть хлеба с икками – злаками с Ттории.
Телохранитель налил мне апельсинового соку в высокий граненый бокал, покосился на бутылку сухого вина дорогой нынче марки, но я помотала головой. Алкоголь – совсем уж не тот напиток, который нужен во время расследования, даже если я и решила немного расслабиться.
Я кивнула в сторону пухлого белого чайника. Эльс улыбнулся и налил еще чаю в высокую вместительную кружку.
Мы принялись за еду, а затем завели и беседу.
Ни Ед, ни Лленд так и не появились, и я этому лишь порадовалась. Мы общались с Эльсом, как старые приятели, шутили и разговаривали о его планете.
Время от времени телохранитель показывал трехмерные изображения на местном мониторе – от потолка до пола. Я оценила просторы и красоты Ттории чуть ли в полном размере и в отличном разрешении.
Фарфоровые горы – белоснежные хребты, абсолютно гладкие, блестящие, словно куски стекла. Из трещин струились прозрачные ручейки, стекаясь в озера «фарфоровых пещер». Дно каждого из них почти полностью покрывала такая же порода. Поэтому жить там могли далеко не все организмы. Но изобилие моллюсков и ракообразных потрясало.
Прозрачные рыбы напоминали плавучие скелеты с глазами и плавниками. Рачки в извилистых перламутровых домиках суетливо сновали в разные стороны. Моллюски – нечто среднее между улиткой и осьминогом – тело первой, а щупальца второго, опасливо прятались в совершенно круглых и гладких каменных расщелинах и практически полностью сливались с фоном.
Выглядело просто невероятно.
Леса напоминали земные джунгли времен тираннозавров и птеродактилей. Нечто вроде огромных хвощей, только
Природа Ттории напоминала мне Эльса. Такая же необычная, дикая, мощная, но одновременно по-своему очаровательная.
Наши разговоры текли вокруг обычаев вальтархов, их уклада жизни и красот Ттории.
– А вы, правда, раньше захватывали страны и грабили?
– Это было не так уж и давно. На самом деле, мы занимались этим и в космосе. Первое время, когда еще не существовало галактического союза.
– Почему присоединились?
– Решили, что и в вашем, якобы цивилизованном обществе достаточно дикости. Возможности потешить силу и поиграть мускулами.
– А какая у вас обычно погода?
– На одном континенте всегда тепло, даже жарко временами, на другом довольно-таки холодно. Примерно, как на Земле, в средней полосе.
– Значит, как в моей бывшей России?
– Ага. Я рад, что туда попали олидианны. Ты дожила до момента, когда люди вышли в космос и мы встретились.
– Сколько лет живут вальтархи?
– Раньше считалось, что шесть тысячелетий. Но это пока мы друг друга убивали. А сейчас, когда мы убиваем другие расы… многие живут и гораздо дольше. Точно не скажу сколько – не знаю.
– А тебе сколько стукнуло?
– Для тебя я мальчик. Наверное, поэтому и ощущаю себя как подросток. В голову то и дело ударяют гормоны, и тело совсем перестало подчиняться. Мне две тысячи двести три года.
– Вы отмечаете дни рождения?
– Иногда. Иногда нет. Мы отмечаем не дни рождения, как прошедший год жизни, в земном стиле. А скорее празднуем те дни рождения, которые означают некую веху в нашей судьбе. Например, встретили женщину. Родили детей или еще что-то. Добились особенного положения в обществе.
– В этом году отметишь?
– Посмотрим… Если ты станешь моей – отмечу. Со всей грандиозностью и размахом. Если нет, вероятно, отметит вальтарх, который убьет бешеного Эльса.
– Я не считаю тебя бешеным.
– А ты спроси об этом у Лленда. Он на собственной шкуре прочувствовал. А теперь ты мне скажи, малышка. Что такого в журналистской работе? Опасная, неприбыльная, мотаешься туда-сюда по Галактике ради одного-единственного материала…
– Ничего ты не понимаешь, варвар! Это творчество, удовольствие. И даже, когда захожу утром в сеть и вижу комментарии злопыхателей, конкурентов и просто троллей, смотрю на колы и гадкие рецензии к статье, в которую вкладывала душу, я вижу также и восторженные отзывы. Вижу, что настоящих читателей, действительно, затрагивают мои материалы. Кто-то открывает для себя нечто новое, кто-то вдруг осознает важность старого, кто-то хочет начать путешествовать… Я вдохновляю людей на что-то, и сама получаю от этого удовольствие. Я очень люблю свою работу.