Ты в моей власти
Шрифт:
Около трех часов она подъезжала к дому матери, в некотором ужасе ожидая предстоящего вечера, ведомая долгом – добродетелью, которую мать крепко вколотила в единственную дочь. В очередной раз она отдавала свое время, подчиняясь желаниям других.
Мать тут же открыла ей дверь. Шляпка на голове, пальто перекинуто на руку.
– Я готова, – объявила она.
Дочь привычно поцеловала подставленную щеку, сухую, с избытком пудры.
– Ты прекрасно выглядишь, ма. Несмотря на водонагреватель.
– Но нельзя сказать, чтобы я себя прекрасно чувствовала. Я довольна, что ты приехала,
Розмари улыбнулась.
– Может быть, ты хочешь остаться у меня, пока не починят водонагреватель? – предложила она, но сама украдкой скрестила пальцы. Она помогла матери запереть дом на все замки и засовы и усадила ее в большую сверкающую дорогую машину.
Бетти помолчала и, внимательно посмотрев на дочь, принялась сражаться с пристежным ремнем.
– Нет, тебя никогда не бывает дома. А эту твою Пат я не выношу. Она такая бесцеремонная.
И маленький рот обиженно сжался. Бетти не могла забыть, что Пат однажды осмелилась обратиться к ней по имени. Розмари вздохнула про себя, в очередной раз подивившись снобизму нижнего слоя среднего класса, к которому принадлежала ее мать.
На обратном пути они остановились, чтобы купить кекс к чаю. Лимонный бисквит – мать любила его, а Розмари терпеть не могла. Ритуал, который когда-то был еженедельным, начался. Ближе к вечеру появилась Элла, ворвалась как девчонка-подросток, хлопнув дверью, и крикнула во весь голос:
– Ма, наконец-то я нашла хоть какую-то говенную работу!
Она появилась на пороге гостиной и только тут увидала бабушку, сидевшую у камина, которая, услышав, как легко с уст внучки слетело ругательство, поджала губы.
– Господи… – Элла только ухудшила положение. – Ох, ба, прости меня.
Она наклонилась и поцеловала сердито выпрямившуюся старуху в макушку, в седые, ломкие от завивки волосы, подмигивая матери и подняв брови в комическом испуге.
Розмари не обратила внимания на бранное слово – она привыкла и не чувствовала себя задетой. Поэтому сказала:
– Чудесно. Где и что?
– Три пьесы в Ноттингеме. Хорошие роли. Хорошие пьесы…
– Денег никаких! – закончили они вместе.
– Когда ты начинаешь репетировать? – Розмари налила третью чашку чая и чуть поморщилась, видя, как Элла плюхнулась на диван, сбив заботливо разложенные подушки.
– Никогда не сядешь как следует, – сделала ей замечание Бетти, не сдержав улыбки. Элла всегда была ее любимицей. Она не могла устоять перед обаянием живой, уверенной в себе молодой женщины. Бетти не желала слышать об Элле ничего плохого и видела только то, что хотела. Элла взяла чашку и протянула руку за кексом. Розмари заметила, что Элла ест без тарелки и крошки сыплются на диван.
– Репетиции начнутся в понедельник, через неделю, – ответила Элла. – Наверное, их кто-то подвел в последний момент. Зато мне повезло. Я поеду в Ноттингем в субботу подыскивать жилье. – Элла говорила с набитым ртом, и Розмари приходилось переспрашивать ее. – А Бен не звонил сегодня? – вдруг сказала Элла.
У Розмари перехватило дыхание.
– Тебе вообще никто не звонил, – наконец произнесла она, удивляясь, насколько естественно прозвучал ее голос.
– Он собирался позвонить
– Кто это – Бен? – Бетти подозрительно перевела взгляд с матери на дочь, почувствовав что-то необычное в обмене репликами, но не понимая, в чем дело.
– Это один из друзей Эллы, ма. Он оставался у нас на уик-энд. Молодой актер. – Она почувствовала, что подчеркнула слово «молодой». – Элла дразнит меня. Налить тебе еще чаю?
Предметы в комнате вернулись на свои места, Элла рассмеялась, напряжение спало.
К вечеру похолодало и неожиданно пошел снег. Бетти все же решила остаться. Она повздыхала, что будет спать не в своей собственной постели, но даже дочери не доверила бы отвезти себя домой в такую погоду. Завтра утром ее отвезет Элла, потому что Розмари утром придется ехать на студию Би-би-си, где ей предстоит запись. В гостевой спальне в кровать была положена бутылка с горячей водой, ночную рубашку Розмари согрела в сушильном шкафу. Она рано приготовила обычный ужин, который они съели, сидя перед телевизором, вполглаза смотря очередную серию совершенно неинтересной мыльной оперы, которую Бетти, однако, ни за что не хотела пропустить.
Элла была в прекрасном настроении, ведь лучшее время в жизни актера – когда ему только что предложили работу. Она оживленно беседовала с бабушкой, предоставив Розмари ее фантазиям и восхитительным предчувствиям, в которые та наконец позволила себе погрузиться. Бен Моррисон… А в десять часов, как раз когда начались телевизионные новости, а Бетти стала поговаривать, что пора бы лечь спать, зазвонил телефон. Розмари не сомневалась, кто это звонит.
– Алло. – Она взяла трубку в холле, подальше от испытующего взгляда матери.
– Розмари? – В голосе слышалось волнение.
– Да. – Она не могла признаться, что сразу же узнала его.
– Это Бен. – Пауза, тишина на обоих концах провода. Он повторил: – Бен Моррисон.
– Добрый вечер, Бен. Позвать вам Эллу? Сейчас.
– Нет, – ответил он быстро, прежде чем она договорила. – Я хотел поблагодарить вас за уик-энд.
– Я рада, что вам понравилось. Элла должна как-нибудь привести вас еще раз.
– Это будет замечательно.
Она ждала, не совсем понимая игру. Чей ход теперь?
– Может быть, мы могли бы сходить куда-нибудь вместе выпить? – Тон Бена сделался доверительным.
– Выпить? – Как девчонка, она боялась, что он слышит стук ее сердца.
– Я в затруднении, – рассмеялся Бен. – Помогите мне, леди.
Снова пауза. Розмари раздумывала над словом «леди». Потом сказала:
– Бен, может быть, вы придете в четверг с Эллой выпить после шоу?
– Именно так? С Эллой? – переспросил он разочарованно.
Чувствуя его замешательство, Розмари пришла в себя.