Ты в моей власти
Шрифт:
– Ах, как бы мне хотелось оказаться мухой на стене этой палаты.
Розмари передернула плечами.
– Что ты! Это был самый настоящий кошмар. Этот человек в совершенстве владеет искусством унижать. Как ты думаешь, он сделал это нарочно? Я имею в виду – попросил меня прийти.
Фрэнсис покачала головой.
– Нет, вряд ли. Он об этом даже не задумывался. Его наглость беспредельна, невольно начинаешь восхищаться. Интересно, сменит ли он образ после этой истории с глазом.
– А с какой стати?
– Да, ты права. Ведь главный предмет остался цел и невредим. Во всяком
– Ты знаешь, – Розмари стиснула зубы, – я уже об этом думала.
Фрэнсис налила ей вина.
– Станем опять взрослыми? – проговорила она с улыбкой.
– Да уж, пожалуйста, – ответила Розмари.
Она прожила у подруги больше недели.
– Он может опять объявиться? – спросила Фрэнсис, когда Розмари собиралась домой.
Розмари отрицательно покачала головой.
– Нет, не сейчас. Он все понимает, и для него очень важно оставить за собой последнее слово.
– Надеюсь, ты права. А если ты когда-нибудь еще раз сделаешь хоть шаг в направлении кого-нибудь вроде Бена Моррисона, я скажу: «Больница».
Розмари улыбнулась.
– Его больше нет в моей жизни. И пока я не вижу и не слышу его, все будет прекрасно.
Серия программ на телевидении закончилась. Майкл уже вел переговоры о следующей. Розмари вздыхала:
– Неужели нельзя придумать чего-нибудь новенькое?
Она продолжала работать на радио Би-би-си и старательно избегала встречи с Джил Спенсер.
Однажды в субботу, в конце января, Розмари поехала в Стритхэм навестить мать. Они походили по магазинам, а потом посмотрели дневной спектакль в театре.
Однако оставалась еще одна, последняя, сцена с участием Бена Моррисона. Но на этот раз ее роль взяла на себя Джоанна, которой она удалась гораздо лучше, чем самой Розмари. Джоанна была дома одна и занималась тем, что стирала рубашку в раковине на кухне. Она поглядывала в большое окно на холодный, ясный день и мурлыкала себе под нос. Элла должна была вернуться из Глазго на следующий день, контракт у нее кончился. Будущее рисовалось Джоанне в счастливом свете. Они собирались наконец снять квартиру, сама Джо начинала работу над новой пьесой, последняя ее постановка шла в театре в Вест-Энде. Погода стояла холодная, но мягкая, что случается порой в январе. «Больше похоже на начало апреля, – сказала Розмари утром. Она принесла в кухню вещи Бена, которые до сих пор валялись в кладовке. – В понедельник отправлю посылку на адрес Джил Спенсер», – угрюмо объяснила она.
Джоанна, очень довольная, с улыбкой проводила ее в Стритхэм. Они с Эллой собирались перед тем, как переселиться, подарить Розмари котенка и должны были вместе выбрать его, когда Элла вернется домой. Она отжала рубашку. Джоанна из скромности не включала стиральную машину – у нее, в отличие от Эллы, хватало терпения стирать руками.
– Ну вот, – удовлетворенно пробормотала она и стала искать прищепки, чтобы повесить рубашку на улице.
Она не слышала, как открылась передняя дверь, и не слышала шагов по ковру холла. Бен вошел прямо в кухню. Мягкие кроссовки, джинсы, толстый пиджак. Джо – с закатанными по локоть рукавами,
– Вы меня напугали до полусмерти. – Она стащила полотенце с вешалки и вытерла руки. Все вокруг раковины было забрызгано водой и пеной.
Бен улыбнулся.
– Разве вы не слышали, как открывается дверь? У меня есть ключ. Припоминаете?
Она без улыбки глядела на него.
– Что вам нужно? – спросила она, избегая смотреть на черную повязку на его лице.
– Рози дома?
– Нет.
– Когда она вернется?
Джоанна только пожала плечами.
Бен сказал:
– Вы меня очень не любите, правда?
Джоанна ответила не сразу, ее удерживала природная вежливость.
– Не особенно, – сказала она наконец.
– Конечно, на всех не угодишь, – усмехнулся Бен, наблюдая, как на нее подействует его намек.
Она промолчала. Потом сказала:
– Вам здесь нечего ловить, Бен. Здесь вы больше никому не нужны. По-моему, вам лучше уехать. – Она сама не могла поверить, что сумела произнести эту фразу, но мало надеялась, что Бен тут же уедет.
Бен вперил в ее лицо единственный глаз и спросил:
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно, – заявила она твердо. – Вот ваши вещи. Розмари принесла их сегодня утром, чтобы отправить вам посылкой. – Она насильно сунула ему в руки небольшой пакет.
– Кажется, она поведала вам только свою версию всей этой истории, – сказал Бен.
Джоанна почувствовала, что в ней растут гнев и отвращение.
– А мне больше ничего и не нужно. Я хорошо знакома с такими, как вы, Бен Моррисон.
Он опять улыбнулся и, прежде чем она успела откинуть голову, потрепал ее по щеке.
– Вот уж не думаю. Но что с тобой поделаешь, глупышка. – Она еще не успела опомниться и придумать что-нибудь в ответ, как он уже повернулся к ней спиной и вышел в холл. – Передай, пожалуйста, Рози, что я заезжал. Загляну еще, когда она перестанет дуться.
Джоанна кинулась за ним. Глаза у нее горели, а непокорные черные кудри выбились из-под ленты и растрепались.
– Подождите, мне нужен ключ, – крикнула она.
– Что? – В этом вопросе были и насмешка, и удивление.
– Отдайте мне этот чертов ключ, – проговорила Джоанна дрожащим от ненависти голосом. Она чувствовала, что леденеет от гнева. Потом повторила еще громче: – Ключ, ублюдок! И если ты еще хоть раз подойдешь к этому дому – хоть один раз, – всю жизнь жалеть будешь. У нее больше друзей, чем ты можешь себе представить. Она в тебе больше не нуждается.
Наступило долгое молчание. Джоанна протянула руку. Бен заколебался, потом пожал плечами. В конце концов он запустил руку в верхний карман, тот самый, где хранилась походная зубная щетка, вынул ключ и отдал его Джо. Она молча взяла его. Бен направился к двери – тоже без единого слова – и вышел.
Джоанна зарыдала.
30
Наступил март, но за окном шел снег.
– Январь так много обещал, – огорченно сказала Розмари.
Она стояла рядом с Пат у окна, прижимая к щеке котенка.