Ты волшебник, Гарри!
Шрифт:
Однако улыбка застыла на её лице, а глаза расширились, когда она заглянула в комнату.
На полу ровными колоннами маршировали тараканы. В каждой колонне пять десятков усатых насекомых. Колонны – три штуки. И все они лапка в лапку шагали в сторону кухни.
Гарри, ее сын, до школы которого оставалось всего два месяца, стоял чуть в стороне и мотал головой вверх-вниз. При этом левая рука была вытянута и изображала какой-то аккорд, а правая тряслась в районе таза.
– Линкс! – прохрипел он не своим голосом и начал притопывать,
– Гарри… – растеряно произнесла Лариса, чуть не выронив компьютер из рук. – Гарри… что… что происходит?
Мальчишка замер и поднял взгляд на мать, затем опустил его на замерших тараканов с поднятой лапкой.
Он опустил руки, затем выпрямился, сложил их за спиной и, стараясь держаться уверенно, произнёс:
– Все нормально, мама. Я волшебник.
Глава 3
– Ларис, – произнёс Петр, заглянув в пустую кружку из-под кофе. – Что-то случилось?
– А? – подняла она на него растерянный взгляд красных от бессонницы глаз.
– Я говорю, случилось чего? Мы, вроде, договорились кофе попить, а ты молчишь уже полчаса и на солонку эту пялишься, – произнёс сисадмин дома культуры.
– Отчет просто… устала.
– Ларис, я знаю, что такое бессонная ночь. Что случилось?
Женщина пригубила уже остывший кофе и вздохнула.
– Слушай… что бывает с теми детьми, у которых дар открылся? – спросила она и взволнованно взглянула на парня. – Я слышала, что… их из семей забирают…
Пётр тяжело вздохнул и подтянул к себе блюдце, на котором лежало небольшое пирожное из птичьего молока и песочного теста.
– Гарри?
Лариса молча кивнула, обхватив кружку пальцами посильнее.
– У меня сестра старшая есть. Племянник такой же был, – произнёс парень. – Его забрали.
– Как… как это было? Просто забрали, ничего не объясняя?
– Нет. Дело в том, что у него дар огня прорезался, – вздохнул Петр. – Взбалмошный мальчишка был. Дрался постоянно, да и сам по себе характер тяжёлый был. На учете у психолога состояли.
– Значит, всё-таки забирают, – произнесла женщина и закрыла лицо руками.
– Тут так просто сказать нельзя. Дело в том, что… Он дом спалил. Алёнка в своём доме жила, в Серебряном бору. А тут муж её не выдержал и ремня засадил мальцу крепко. Ему уже двенадцать было и… обозлился он сильно. Ночью полыхнул дом.
– А сестра твоя с мужем?
– Гришка перепугался, когда понял, что натворил, и перебудил всех. Но дом полыхал знатно. Он клялся, что не специально, но комитет одаренных посчитал, что ему лучше будет в интернате для одаренных. Парнишку забрали.
– А ему… Как он в этом интернате?
– Он там недолго пробыл. К Аленке люди пришли из родовых. Рожевые. Поговорили, пообещали мальчику полную опеку, лучшее образование и наследуемое родовое имя.
– А она?
– Она согласилась, – кивнул Петр.
– Но предложение было только для сына, так?
–
– Значит, она подписала полное отречение? Это же её ребенок! Или это из-за характера?
Сисадмин хмыкнул и, взяв ложку, отделил кусочек от пирожного.
– Нет. Алёнка любила мелкого придурка. Очень, только вот… Нет, жили они неплохо. И муж у неё при должности в администрации, да и сама она на скрипке играет… В Москву приглашали. Только вот даже при таком достатке, они бы обучение его не потянули. Силы в Гришке немало. В университет бы точно взяли. Только вот стоить это будет как квартира в центре.
– Ну… – смутилась женщина, но Пётр тут же добавил:
– В год.
Лариса хотела сказать что-то, но тут же осеклась.
– Посмотри, на досуге расценки в сети, – вздохнул сисадмин. – На школу ещё можно взять кредит, но вот колледж или университет… Мы с тобой не то что не видели. Мы даже не думали о таких деньгах.
Женщина растерянно взглянула на парня.
– Я только долги за квартиру закрыла… Думала, работать буду поменьше, – произнесла она потеряно.
– То есть ты не рассматриваешь вариант его отдать, – кивнул Петр.
– Как… как я его отдам? – прошептала главный бухгалтер. – Он ведь… он ведь ещё маленький. И кто о нём заботиться будет? Думаешь, о нём будут так заботиться, как я?
– Ларис, ты постоянно на работе. Он в садике. Ты его видишь рано утром и вечером, перед сном… Не смотри на меня так, просто я хочу прояснить все. Там, в интернате, он будет всегда накормлен, всегда сыт, да и пригляд будет постоянный. Глупостей он там не наделает.
– Ты меня уговариваешь?
– Нет. Хочу, чтобы ты понимала, что ты можешь ему дать, а чего не можешь, – произнёс парень и закинул в рот кусочек пирожного. – М-м-м… Теперь я понял, почему оно рубль стоит.
Лариса тяжело вздохнула, сглотнула ком в горле и произнесла:
– Я не могу… Я боюсь и… Я не хочу, чтобы он рос в интернате.
– Я рад, что не ошибся в тебе, – кивнул парень. – Тогда давай думать, как поступить и что теперь делать.
– Прости, ты не обязан в этом…
– Я знаю, что такое расти без мамы, – произнес Пётр и улыбнулся. – Поверь, меня устроила бы даже алкоголичка. Это лучше, чем ничего.
Лариса смутилась.
– Прости, я не знала…
– Ничего. У всех бывает. Я же не спрашиваю, где отец Гарри.
– Спасибо, – вздохнула женщина.
Пётр покосился на белоснежное пирожное с клубникой на блюдце перед Ларисой и спросил:
– Ты не против, если попробую? Моё за рубль – восхитительно. Интересно, что они придумали за полтора.
Женщина улыбнулась и пододвинула к нему блюдце с нетронутым пироженным. Парень потянулся и отломил себе кусочек, тут же отправив себе в рот и нахмурился. Собеседница также потянулась и отломила кусочек от его птичьего молока.
– Или я что-то не понимаю, или за полтора рубля должно было быть вкуснее, – недовольно проворчал Петр.