Ты всё ещё моя
Шрифт:
Сражаемся взглядами непосильно долго.
– Ты любишь меня? – тянет Дикарка неожиданно. Тихо и очень тоненько, почти бездыханно. – Любишь?
Внутри меня будто какая-то проводка замыкает. Гаснет. Резко вспыхивает. И снова гаснет. Закорачивает люто.
Люто же… Люто.
– Что за вопрос? – давлюсь хриплым смешком.
– Обычный, – отражает Лиза так тихо, что уже прислушиваться приходится.
Я сглатываю. Планомерно перевожу дыхание. Но внутри, словно после резкой дозы стимуляторов, растет оборотами паника.
– Мы вроде
По тому, как Дикарка вздрагивает, осознаю, что чересчур зажестил.
– Дерьма? – повторяет, не скрывая удивления. – Почему ты так говоришь? Раньше ты говорил мне…
Удар, удар, удар… Сердце калечится о ребра.
– Раньше было раньше, – обрываю грубо.
Лиза отшатывается. Медленно моргает. Нежно вздыхает.
– А что теперь не так? – не прекращает докапываться. – Я тебе уже говорила, что люблю тебя. И когда мы целовались на площадке, тоже…
Волна моего страха проламывает мне череп и вырывается наружу.
– Ты всегда была ведомой, – сам понимаю, что полную дичь вещаю. Но остановиться не могу. – Я давил, провоцировал, внушал… И ты выдавала то, что мне нужно! Даже не подозревая, что это результат моих манипуляций.
– Что ты несешь? – задыхается Лиза.
Позволяю ей себя оттолкнуть. Замираю, наблюдая за тем, как отшагивает и ошеломленно смотрит мне в лицо. Стискиваю челюсти и принимаю. Она ведь не подозревает, как внутри меня бомбит.
– Правду несу, – давлю на каких-то инстинктах. – Стоило кому-то другому на тебя оказать малейшее влияние, ты обо мне забывала и сбегала. Растворялась любовь? Ее просто никогда не было. И сейчас… Сейчас я просто знаю, как действовать, чтобы ты чувствовала себя хорошо, оставалась рядом со мной, говорила и делала то, что я хочу.
Удар.
Звон в ушах ощущаю раньше, чем расползается жжение по щеке. Прикрываю веки на мгновение. Медленно втягиваю носом воздух. Открываю глаза, прекрасно осознавая, что на этот раз вал Лизиных эмоций не выдержу.
– Заслужил! – первое, что она выкрикивает, тыча мне в грудь пальцем. А там и без того будто решето. И ее слезы, словно кислота, которая ментально меня разит. – Манипулятор, блядь… Нет, ты просто идиот! Чертов-чертов идиот!!!
Маты из ее уст звучат так странно, что я в какой-то момент тупо на них и подвисаю. Откашливаюсь, умудряюсь потребовать:
– Не ругайся!
– Это все, что тебя сейчас волнует? – выкрикивает Лиза и вновь кидается, чтобы врезать мне по морде.
Ладно… Еще одну пощечину терплю… Вторую чисто по фэншую до пары принимаю. Ну и к той троице, которую любит Бог. А после перехватываю руки своей Дикарки, сжимаю запястья и заваливаю ее на кровать.
– Успокойся, – цежу приглушенно, притискивая телом к матрасу.
– Успокоюсь, когда ты уберешься из комнаты! Не хочу тебя видеть!
– Лиза…
– Убирайся, сказала! – вопит, не позволяя ничего сказать. – Убирайся, или уйду я…
– Хорошо, – долблю неохотно. – Уйду,
– Ничего я заканчивать не хочу! Все и так понятно…
– Ничего, блядь, непонятно, – наклоняюсь и зачем-то кусаю ее за губу.
Кусаться ведь – не целоваться. Кусаю еще… Она шумно тянет воздух. Я всасываю искусанную плоть. Тогда встречаю сопротивление – царапает мне руки и всем телом толкается.
– Убирайся, сказала!
Сжимаю зубы и позволяю Дикарке спихнуть себя с кровати. С каждым вдохом нутро все яростнее шмонает. Трясет настолько, что проступает дрожь в руках.
Замираю, чтобы перевести дыхание.
– Напишешь? – выталкиваю сипло.
– Нет! – и бросает в меня подушкой.
Ловлю машинально. Прижимаю к груди, вдыхая ее запах.
– Я спать не буду, – признаю грубо, но откровенно.
– Это твои проблемы!
– Не будь такой, – давлю сердито и, блядь, испуганно.
– Какой? – вспыхивает Лиза как спичка. Садится на кровати. Прожигает взглядом, разя током. – М? Какой не быть? Что не нравится? Иди себе другую найди! Эта кукла, – указывает себе в грудь, – сломалась! Но ты же великий манипулятор… Дерзай дальше, Чарушин!
– Я тебя… – все силы стаскиваю, чтобы это выдохнуть. – Я тебя люто. Только тебя.
Лиза вздрагивает. Улавливаю, как спадает ее злость. Но не до конца, конечно. Мотнув головой, опускает взгляд.
– Я теперь не знаю, что это значит.
По моим венам летит какая-то горячая и хмельная смесь. Грудь и голову разрывает гудящими вибрациями.
– Знаешь, – убеждаю агрессивно.
– Не знаю! – повышает голос в ответ. – Правда, Артем… Уйди вон!
44
Знаешь, наверное, правду говорят,
что дважды в одну реку не войти…
Когда Чарушин ушел, я расплакалась. Да, в прошлом, в силу своего воспитания, забитости и страхов, я принимала неправильные решения и совершала ошибки. Однако то, как именно это сейчас интерпретировал Артем, попросту возмутительно!
Он ведь фактически назвал меня больной.
Будто любой мне способен что угодно внушить. Будто я сама своих чувств не понимаю. Будто люблю его, только когда он на меня влияет.
Чарушин ждет, что я успокоюсь. С тем и уходил, рассчитывая дать мне остыть. Я же, чем дольше думаю о том, что он сказал, тем сильнее становится моя обида. Нет, самые острые эмоции, конечно же, стихают. Но печаль углубляется и разрастается в самой чувствительной части моей души.
После полуночи, едва выхожу из ванной, на мой телефон начинают приходить сообщения. Судя по сигналам, одно за другим. Только у меня нет желания на них реагировать. Забираюсь в постель, кутаюсь в одеяло по самые уши и, прикрывая глаза, старательно выравниваю дыхание.