Ты все разрушил. Я не вернусь
Шрифт:
— Почему без Темы? — спросил Марк, когда мы подъехали к зданию с верандой, украшенной фонариками, освещающими нежно — желтым светом столики из тёмного дерева.
— Просто решила побыть наедине, — пожала плечами я. И, вскинув брови, кивнула на прозрачные двери кафе. — Идём?
Он ухмыльнулся.
— Ну о’кей.
Мы вышли из машины и не спеша направились к зданию. Стояла хорошая погода, улицу мягко освещали уличные фонари и вывеска с названием «Пятница».
В кафе было не так много людей, как в выходные. В зале негромко играла музыка, между столов торопливо
— Он что здесь делает? — сквозь зубы спросил Марк, сверля отца недобрым взглядом.
— Марк, — коснувшись его плеча, начала было я.
Он сразу все понял. Резко повернулся ко мне, сдвинул темные брови на переносице. В карих глазах разгорался гнев — то, чего я боялась.
— Это ты устроила?
— Послушай…
— Я не буду ничего слушать, — испепеляя меня своим взглядом, отрезал он. — Пошли отсюда.
— Марк, пожалуйста, успокойся, — заглядывая в его глаза, попросила я. — Поговори с отцом. Он ждёт тебя.
— А я его — нет.
— Дай ему шанс, — продолжала я. — Просто выслушай, прошу. Выслушай и скажи ему все, что у тебя вот здесь, — я положила ладонь на грудь Марка и ощутила, как часто бьется его сердце. — Потом может быть поздно.
— О чем ты? — Марк все ещё хмурился. Мне было тяжело его переубедить, когда он так зол. Но я очень старалась.
— Мы все не вечны, — после небольшой паузы сказала я. — Жизнь пройдёт и потом ты можешь пожалеть о том, что упустил возможность поговорить с родным человеком. Мы все ошибаемся, потому что живые, потому что не роботы. Каждый может совершить ошибку. Просто поговори с ним. Поговори, и мы уедем.
Марк сделал глубокий вздох. Кинул суровый взгляд на Андрея Сергеевича, затем снова посмотрел на меня. Ему совсем не нравилось то, что я задумала.
— Мне покурить надо.
— Ты вернёшься? — с надеждой спросила я.
Он кивнул мне, развернулся и направился к выходу. Я проводила его досадливым взглядом и пошла к Андрею Сергеевичу. Он взволнованно посмотрел на меня, проследил, как я села за столик.
— Марк не станет говорить со мной?
— Он вернётся, — пообещала я.
Андрей Сергеевич понуро кивнул, провёл ладонью по голове.
— Какой же я дурак.
— Все наладится, — стараясь вложить в голос как можно больше уверенности, сказала я. — Не сразу, но наладится.
— Я предал сына, — глядя перед собой, тихо произнёс мужчина. — Аглая твердила, что ему так будет лучше. И я соглашался с ней. Думал, Марк вернётся.
— Марк слишком гордый, — грустно улыбнулась я.
— Да, я это понял только когда он ушёл, — кивнул Андрей Сергеевич. — Я даже толком не знал своего сына. Его мать оставила нас, я пропадал на работе. Мы отдалились. Я думал, Аглая заменит ему мать, но все стало только хуже.
— Почему вы не искали Марка? Не пытались с ним связаться? — осторожно спросила я. — Он нуждался в вас все эти годы.
— Я пытался, — вздохнул мужчина. — Спрашивал у его друзей,
— Мне жаль, что так вышло, — помявшись, призналась я. — Но все ещё можно исправить.
— Не уверен, — покачал головой Андрей Сергеевич. — Но я сделаю все, что возможно. Я разрывался между ним и Аглаей. И в конце концов выбрал не его.
К нам подошёл Марк, резко подвинул к себе стул и сел напротив отца. Я торопливо поднялась и, решив оставить их одних, ушла к барной стойке. Там заказала себе молочный коктейль и, помешивая его трубочкой, напряжённо наблюдала за Марком. Я не слышала, что он говорит, но судя по рваным движениям рук, по нахмуренным бровям и резко наклонённому вперёд корпусу, он прямо сейчас выплескивал на отца то, что долгое время копилось на душе. И если они не помирятся, то Марку будет легче. Хотя бы от того, что он выговорится.
Андрей Сергеевич слушал его, сложив пальцы в замок. Внимательно, но болезненно смотрел на сына, изредка опуская взгляд вниз. Но потом, когда Марк успокоился и откинулся на спинку стула, глядя в сторону, Андрей Сергеевич спокойно начал ему что — то говорить. Правда, недолго. Марк перебил его, снова завёлся, активно жестикулируя. Я вздохнула, сжимая трубочку в руках.
Когда я ещё раз взглянула на них, они молчали. Андрей Сергеевич барабанил пальцами по столу, Марк смотрел в окно, плотно сжав губы. Официантка принесла им кофе, но они даже не притронулись к нему. Спустя некоторое время всё — таки продолжили разговор. Марк вел себя немного спокойнее, молча слушал отца. Но не смотрел на него. Спустя минут десять он встал из — за стола, окинул усталым взглядом кафе и направился ко мне.
— Поехали, — бросил он, уходя к дверям.
Я кинула прощальный взгляд на Андрея Сергеевича и устремилась за Марком. Пока ничего не спрашивала. Ждала, когда он сам мне все расскажет. А может, не расскажет вовсе.
Наверное, зря я это все затеяла. Вдруг, сделала ещё хуже? Эти мысли съедали меня, пока мы шли к машине. Но дело уже сделано. На душе скребли кошки, от испорченного вечера пропал аппетит. Все-таки, я дура. А ведь хотела как лучше!
Мы сели в машину. Марк нажал на педаль газа и она сорвалась с места. Я не знаю, куда мы ехали. За окном разноцветной кашей проносились улицы, дома и остановки. В салоне стояла тишина, доносился только свист ветра из приоткрытого окна и шум от других машин.
По мрачному лицу Марка ходили желваки. Он задумчиво смотрел на дорогу, явно переваривал разговор с отцом. А я по — прежнему молчала. Чувствовала себя виноватой и не хотела усугублять все ещё больше.
Мы оказались на окраине города, недалеко от реки, в которой отражались золотистые блики фонарей, освещающих широкий мост. Марк первым вышел из машины и направился к высокому берегу. В полутьме мелькнул ярко — оранжевый огонёк сигареты.
Подумав, я тоже вышла на улицу. Вдохнула прохладный, свежий воздух и, запахнув лёгкую рубашку поплотнее, подошла к Марку. Без слов обняла его сзади, прислонившись виском к его спине.