Ты – всё

Тодорова Елена

– Все есть!

– Я у тебя душ приму, прости уж за наглость…

– Чувствуй себя как дома.

Юния Филатова: Мам, я сегодня у Андросовых останусь. Не волнуйся за меня. Обещаю, что завтра заеду.

Валерия Филатова: Хорошо. Спасибо, что написала.

Юния Филатова: Сделаешь вертуты с соленым творогом?

Валерия Филатова: Конечно. Обнимаю тебя, дочечка.

Юния

Филатова: Я тебя тоже, мам.

Переписываюсь с мамой, пока сушу волосы. И в какой-то момент, испытывая реальную потребность, чтобы кто-то сгреб до хруста, едва сдерживаю слезы.

После ванной Валик с Мадиной, конечно же, уговаривают меня остаться на ужин. Долго не отпираюсь, потому как очень люблю их стряпню.

«Ян так странно пропал…» – то и дело звучит у меня в голове.

Бегу от мыслей, что прямо сейчас он, возможно, изучает мои вещи. Голова болит, когда пытаюсь представить, что способен там найти. Сердце сходит с ума от тревоги. Но поехать домой и столкнуться со всем этим вживую еще страшнее.

Не могу поверить и в то, что Нечаев просто дал мне свободу.

Чувствую, что знает, где я и с кем.

И эти ощущения получают подтверждение, когда я в восемь пятнадцать заезжаю на парковку у кафе. Не успеваю слезть с байка, в зеркало заднего вида замечаю влетающий на территорию АЗС черный мотоцикл.

Боже…

Бросаю взгляд на Илью и понимаю, что он удивлен не меньше моего.

38

Я не люблю розы. У них шипы.

Ян останавливается, занимая парковочное место слева от меня. Вытягивая ноги, небрежно прочесывает задней частью берцев бетонную плитку. Слегка отклоняясь назад, поворачивает ко мне не только голову, но и верх заключенного в кожу крупного и мускулистого корпуса.

Смотрю на него, и от банального визуального восторга дух спирает.

А ведь кроме этого, к едва ощутимому запаху бензина примешивается аромат насыщенного и стойкого, тяжелого и острого, дико волнующего и сладко пьянящего, многогранного и яркого мужского парфюма.

Не знаю, как там с противопожарной безопасностью на АЗС, а я готова взорваться.

Подъем защитного стекла. Встреча глазами. Сплетение взглядов.

Упс, мадемуазель.

Ну да, ну да, Нечаев… Упс! Ты же здесь неслучайно.

Нет, не случайно. Ты ведь не думала, что я тебя отпущу?

Надеялась, что не отпустишь.

Немой, но пронзительный разговор.

Аура. Темная. Густая. Мощная.

Контакт. Чистый. Стремительный. Неразрывный.

И мое сердце тотчас скидывает броню. И обретает крылья душа. И разбивает дрожью тело. И в кончики пальцев вибрацией уходит ток.

Никто

из нас не произносит ни слова. Молча оставляем байки и идем в кафе.

– Кому что? – сухо спрашивает Ян, едва занимаем диванчик у одного из столов.

– Я буду двойной бургер и кофе, – заказывает Илья.

– Мне только кофе, – отзываюсь я.

Титан Романович кивает и направляется к кассе. Невольно провожаю его высокую и крепкую фигуру взглядом.

Ян Нечаев в деловой тройке – охрененен.

Ян Нечаев в мотоциклетном костюме – охрененен вдвойне.

Поглядываю на него на протяжении всего времени, что он стоит у витрин. Оцениваю то, как свободно и непринужденно он держится. А заодно понять пытаюсь: зол ли? К чему мне готовиться? Как правильнее себя вести?

– Ты сказал, что мы встречаемся?

– Должен был сказать.

– Мм-м… – протягиваю понимающе. Но все же добавляю: – Мог бы предупредить, что приедет.

Пересекаемся с Ильей беглыми взглядами.

– А вот этого я не знал. Хотя должен был догадаться.

– Ну да… Я и сама могла бы, – заключаю примирительно. – Ты мне по шрамам объясни, – молю отчаянно.

В этот раз установленный зрительный контакт дольше и настойчивее.

– Хочешь, чтобы я потерял брата? – выдыхает Илья хмуро. – За этот слив он меня точно не простит. Предупредил.

– Что же там такое? – невольно сокрушаюсь вслух.

Мозг активизируется. Генерирует мысли. Дымка почти рассеивается.

Но…

Какая-то часть меня, понимая, что не готова к этой информации, блокирует призрачную правду и запирает ее на замки. Ощущение, что за этой дверью спрятано нечто ужасное. Боль, перед столкновением с которой нужно сделать очень глубокий вдох. А кислорода пока нет. Попросту нет.

Шумно тяну воздух. Но насыщения не происходит.

Только Ян ставит передо мной пол-литра латте, взволнованно обхватываю бумажный стаканчик ладонями. Когда же рядом приземляются еще два вишневых чупа-чупса, вздрагиваю. С трудом успеваю притормозить с реакциями нервной системы, чтобы не стиснуть теплый картон слишком сильно и не выплеснуть содержимое себе на руки.

А вот направление взгляда вовремя отследить неспособна. Вскидываю его на Яна, прежде чем осознаю, что делаю.

И в сердце будто десятки тысяч лампочек врубаются.

Освещают. Ослепляют. Согревают.

Да пусть… Пусть. Пусть сжигают. Сжигают. Сжигают, конечно.

Чупа-чупсы… Это так не похоже на нового Яна. Совсем не похоже.

Что за намек???

Нельзя просто вернуться к тому, что было когда-то! Да и что там было? Кто объяснит череду всех событий? Почему так случилось? Почему?!

Всем табу наперекор прокладываем друг к другу путь. Прорываемся после всех исполненных смертельных петель. Пробиваемся измученными душами, хоть до сих пор не знаем, что за войны в одиночку прошли.