Ты всего лишь Дьявол
Шрифт:
— Означает ли этот тактический намек, что я не должен мешать тебе в установлении достопамятного факта, свидетельствующего о том, что мистер А. Б. Шоукросс, «Импорт мехов и ценных звериных шкур», преступно уклонился от уплаты вышеупомянутому Британскому королевству суммы в размере двух фунтов четырех шиллингов и одиннадцати пенсов налога с оборота, подделав при помощи резинки и химического карандаша счет от мистеров «Бенби и Бенби», которые приобрели у него медвежью шкуру для украшения кабинета директора фирмы?
— Бог мой, когда ты успел это прочесть? — Паркер подошел к столу и собрал бумаги. — Спасибо, Джо. Ты учишь меня прилежному исполнению
Он открыл ящик стола, вынул оттуда маленькую плоскую бутылку и два стаканчика.
— О! — сказал Алекс. — А я думал, ты на службе.
Несмотря на шутливый тон, в его голосе прозвучало удивление. Он взял стаканчик из рук Паркера и выпил виски одним глотком.
— Это как раз то, что мне сейчас нужно. Однако вернемся к теме: у вас что, какие-то перемены?
— Джо, — сказал Паркер торжественно. — Я начал работать здесь за шесть лет до начала войны. И кроме перерыва на время военных действий, когда, как ты знаешь, я был вынужден легкомысленно доверить свою жизнь бортового стрелка твоему пилотажному искусству, я не пропустил ни одного рабочего дня и ни разу не нарушил служебный устав. Признаюсь со стыдом, что устав этот казался мне порой бессмысленным в некоторых его пунктах, но я всегда подчинялся ему…
— Что же здесь удивительного? — вздохнул Алекс. — Такие, как ты, всегда строили пирамиды… для других.
— Возможно, но я исходил из менее фундаментальных предпосылок. Просто мне казалось, что те, кто стоят на страже закона, не должны его нарушать…
— «А на висках пастушки милой горит венок из белых лилий…» — пропел Джо, но Паркер не дал себя перебить.
— И вот вчера моего непосредственного начальника, уважаемого мистера Джошуа Беллоуза, перевели на более высокий пост в Министерство, а я назначен на его место в должности заместителя начальника Департамента уголовного розыска. С завтрашнего дня я буду исполнять свои обязанности в кабинете этажом ниже, а когда ты придешь меня навестить, то сядешь уже не на стул, а в кресло, и поставишь свои стопы на служебный ковер второго класса. Ковры же первого класса лежат только в кабинетах начальников отделов.
Он рассмеялся и снова наполнил стаканчики.
— Поздравляю, Бен! — лицо Джо прояснилось впервые в этот день. — Это действительно прекрасная новость. Передай от меня миссис Паркер и мальчикам, что я за тебя очень рад. Не знаю более заслуженного повышения!
— Ты как всегда преувеличиваешь.
Паркер встал и обошел стол. Он раскраснелся и выглядел настолько счастливым, что Джо, который любил его больше всех известных ему людей, за исключением, может, лишь Каролины, ласково похлопал его по плечу.
— Я знаю, как многим тебе обязан, Джо… — сказал Паркер серьезно. — Если бы не ты, я пару раз дал бы маху, а может, и того хуже: допустил бы осуждение невиновного человека.
— Ерунда, — сказал Алекс. — Просто я, как частное лицо, могу работать с развязанными руками. А имея в распоряжении помощь всего вашего аппарата и доступ к вашим архивам, нахожусь в превосходной ситуации.
— Кстати, чуть не забыл! — Паркер вернулся к столу и перелистал бумаги. — Я же вынул из ящика перед твоим приходом… Ага, вот! — он взял продолговатую белую карточку. — Это твое удостоверение. С сегодняшнего дня ты официальный криминальный эксперт Скотленд-Ярда.
Алекс взял удостоверение и осмотрел его.
— А зачем это мне? — спросил он.
— Приближаются
— Ну что ж, это может когда-нибудь пригодиться… — Алекс спрятал удостоверение в карман. — Но я пришел сюда не для того, чтобы получить бумажку, которую, вероятно, никогда никому не покажу… — Вопреки своим недавним словам, он сел на неудобный стул и посмотрел на друга. — Бен, я сегодня уезжаю. Я еду в Велли Хауз, в графстве Саффолк, и буду жить несколько дней в доме сэра Александра Джилберна, поблизости от деревни Норфорд. Ты знаешь, где это?
— Нет, — Паркер отрицательно покачал головой, — никогда не слышал об этой местности. Зато слышал о сэре Александре Джилберне. И даже знаком с ним лично.
— Тогда сейчас ты мне о нем расскажешь, если можно. Но сперва я попрошу тебя о другом. Дело в том, что меня интересует не столько сэр Александр, сколько местность Норфорд Мэнор, находящаяся по соседству с его домом. Исходя из простейших логических выводов, в прошлом месяце там была убита одна женщина. Полиция пришла к выводу, что это самоубийство. Я, впрочем, не виню полицию, поскольку убийца, как мне кажется, личность весьма хитрая и ловкая.
— Ты уверен в том, что говоришь?
— Не только, — покачал головой Джо. — Я просто убежден, что так было. Я еще не знаю героев этой мрачной драмы, кроме двоих. Но… — И он рассказал Паркеру о визите Джилберна и Кемпта.
Когда Джо закончил свой рассказ, его друг кивнул головой.
— Да, это выглядит серьезно. Хотя я не могу сказать, что убежден в полной невозможности самоубийства.
— Во-первых, — Алекс загнул палец правой руки, — почему она не оставила записки этому бедняге? Во-вторых, зачем она вынула ключ из замка и положила на стол? В-третьих, откуда взялись следы в гроте и на книжке? В-четвертых, зачем перевернут портрет?.. В-пятых… в-пятых — есть огромное богатство, владелица которого доживает парализованная, сломленная годами и болезнью, отгороженная от мира обездвиженностью и отсутствием возможности общения. В-шестых… Сомневаюсь, угадаешь ли ты.
— Нет… — Паркер покачал головой. — И эти пять пунктов, которые ты перечислил, тоже меня не убедили. Бывает и большее скопление отягчающих обстоятельств, а потом они порой оказываются либо случайным совпадением, либо теряют свою силу, если рассмотреть их в другом порядке, чем того хочет разыгравшееся воображение. Но что в-шестых?
— А то, что портрет снова перевернут на минувшей неделе.
— Ну и что из этого? Это могла быть просто шутка.
— Возможно. Но по пути сюда я продумал все это дело еще раз. В Норфорд Мэнор нет ни одного ребенка и ни одного подростка. Исключительно взрослые люди. Несколько недель назад в доме умерла дочь владелицы поместья. Не могу представить, чтобы шутка, которая имела место за несколько часов до смерти Патриции Линч, могла быть кем-то повторена. Взрослые люди относятся к трауру иначе, чем дети. Ребенок мог бы недооценить ситуацию, наконец, просто не понимать ее. Дети не принимают близко к сердцу ничего и никого, кроме самих себя. А кроме того: что это за шутка? В чем она заключается? Кто и почему должен был увидеть нечто смешное в том, что портрет основателя Норфорд Мэнор повернут лицом к стене?