Ты всего лишь Дьявол
Шрифт:
— Нет, сэр. Похоже, будто кто-то обработал два куска березового дерева и вырезал на них какие-то узоры… Нет я не видел у нас ничего похожего.
— А мистер Ирвинг или кто-нибудь другой из домочадцев занимался когда-нибудь мелкими столярными работами в доме?
— Нет, сэр, пожалуй, никто… Разве что Филд? Я иногда вижу, как он что-то строгает возле цветов, какие-то колышки, деревянные решетки… Но для всех столярных работ мы привлекаем Брэдли, столяра из Норфорда.
— Так… — Джо склонил голову. В эту минуту вошел Паркер.
Алекс подошел к нему и вернулся к старому слуге.
— Вы видели когда-нибудь этот предмет?
Выцветшие глаза посмотрели на странный блестящий
— Нет, сэр. Никогда.
— Это все. Спасибо большое.
Когда дверь за Райсом закрылась, Паркер сказал:
— Он прав. Тот средневековый ход замурован, и не только замурован, но и перекрыт котлом центрального отопления. Стена не дает никакого отзвука. Очевидно, и здесь часть коридора засыпана и завалена камнями. Что теперь? Ты хочешь еще кого-нибудь допросить?
— Конечно. Я должен, Бен. Сейчас я хотел бы поговорить с Мартой Коули, кухаркой.
— Если должен… — заместитель начальника Департамента уголовного розыска пожал плечами, но сразу овладел собой. Уж слишком он любил Алекса, чтобы не понимать, чего ему стоит в эту минуту бессмысленная борьба с логикой и непреодолимыми аргументами, которые подсовывала действительность.
Марта Коули оказалась полной женщиной неопределенного возраста, между сорока и шестьюдесятью годами. Это была особа со взрывным, динамичным характером, что выяснилось после первого же вопроса.
— Где я была? В Блю Медоуз! Это все могут подтвердить. Слава Богу, я живу здесь со дня рождения и никогда не имела никаких дел с полицией! И я не знаю, за что меня так осрамили! Приехали за нами на полицейской машине — за стариком Райсом и за мной — и забрали нас среди бела дня, как каких-то воришек, а ведь там полно людей, и при этом все знакомые! Я теперь никогда уже не смогу показаться людям на глаза! И все потому, что бедный мистер Ирвинг покончил самоубийством… Все постоянно говорили, что над ними висит проклятие и когда-нибудь оно исполнится… Но кто просил полицию забирать нас и почему? Ведь полиция для того, чтобы ловить воров, а не порядочных женщин, которые в своей жизни даже пенса не украли, хотя легко могли бы, потому что мне здесь доверяют, как родственнице, и все покупки я сама делаю и плачу поставщикам, да, сэр!
Она умолкла так же внезапно, как и начала говорить, и посмотрела на мужчин глазами, говорящими о ее готовности произнести десять слов в ответ на одно и что она никому не позволит сказать последнее слово, даже если ее повесят, как тех четырнадцать женщин из ее деревни много столетий назад.
— Мы должны были это сделать… — Джо спокойно покивал головой. — И вы, и мистер Райс живете здесь издавна и наверняка знаете больше всех посторонних об этой семье и ее обычаях… Но не о семейных делах Эклстоунов мы хотим с вами говорить… — прибавил он быстро, заметив жест протеста. — Я хотел спросить вас о другом. Человек, который так же хорошо знает этот дом, как вы, и который, безусловно, является наблюдательным и сумеет заметить всякое необычное явление, мог бы, возможно, сказать нам, не случилось ли здесь в течение последних часов, а может быть, дней, что-нибудь такое, что вызвало ваш интерес или, скажем, что-то такое, что вы посчитали необычным?
Джо произносил эти слова легко, без нажима, но одновременно внимательно смотрел на ее круглое лицо, и внезапная перемена, которую он заметил, заставила его встать и подойти к сидящей на стуле женщине совсем близко.
— Прошу вас не забывать, что мы здесь ведем расследование по делу о смерти вашего хозяина, и каждая, даже мельчайшая деталь может иметь значение.
— Но ведь… — голос Марты Коули потерял свое воинственное звучание. — … Этот бедняга, то есть, я хочу сказать — мистер Ирвинг, он ведь
— Сам себя убил или не сам, но обязанностью каждого честного человека является помощь полиции в этом расследовании, правда? Раз мы ведем следствие, то, очевидно, еще не знаем всего наверняка и хотим установить некоторые факты. — Он умолк и тут же услышал за своей спиной тяжелый вздох Паркера.
Марта Коули сидела неподвижно и молчала. Но ее короткие, толстые пальцы нервно теребили край белого фартука. Вдруг она подняла голову.
— Я не хотела говорить об этом, сэр, потому что это меня не касается. Даже если девушка немного свихнутая, то ведь это ее дело, верно? К тому же я с детских лет знаю ее родителей, и мне бы не хотелось нанести кому-нибудь вред своей болтовней…
Она снова умолкла.
— Расскажите нам все. — Джо наклонил голову. — Полиция не сплетничает и уж точно не обидит невиновного. В этом вы можете быть уверены.
Кухарка кивнула.
— Ну, я так и подумала. Но все же лучше не говорить чужим всего, что знаешь. Разве что мистер Ирвинг умер… Ну, вообще-то, ничего такого я вам не скажу. Просто ночью стояла жара, а у меня слабое сердце, ну не то чтобы я болела, но я всю жизнь толкусь у огня, а стало так душно, что нечем дышать, и я не могла уснуть. А потом сердце начало сильно стучать, и я испугалась… Я лежала и думала, что, наверно, умру, если что-нибудь не сделать, потому что пот лил с меня ручьем. Тогда я встала и подошла к двери и подумала, что разбужу Синди, которая спит в соседней комнате. Я боялась, что могу умереть и у меня даже не хватит сил, чтобы крикнуть. А ведь у нас в доме есть доктор, и она бы легко сбегала и разбудила его. Так вот, значит, я вошла к ней, повернула выключатель… и увидела, что никого нет!
— А кровать была застелена? — быстро спросил Джо, помня о вечерней прогулке в Грот.
— Нет. Покрывало снято, и видно, что она спала в кровати. Я подошла, даже подушка была еще теплая… Я подумала, что она на минутку пошла в ванную и сейчас вернется, и я присела на край кровати и стала ждать. Но она не возвращалась. Сидела там я, наверно, с полчаса и даже забыла о своем недомогании… Я даже подумала, что, может, ей стало плохо, и пошла заглянула в нашу ванную комнату для слуг, но там ее тоже не было. Я начала прислушиваться и заглянула на кухню, потом в кладовую, но ее нигде не было. Тогда я проверила ход для слуг, потому что уже не знала, что и думать, но и та дверь была заперта, как всегда. Тогда я вернулась к себе и легла, а потом, наверно, как-то уснула. А утром, когда я встала, она была уже на ногах и сказала, что ходила на верхний этаж, потому что подумала, будто кто-то возится во дворе у входной двери — так ей якобы показалось. Но как ей это могло показаться, если окна ее комнаты, так же как и мои, находятся прямо с противоположной стороны и выходят на скалы?.. И что она там так долго делала? Но я не тогда подумала об этом, а утром, когда узнала, что портрет снова перевернулся, сразу все вспомнила, что ее не было у себя в комнате ночью, потому что эта Синди немного чокнутая, особенно если с ней заговорить о чертях. Вот… А больше я ничего не знаю, сэр.
— Так… — впервые отозвался Паркер. — А который мог быть тогда час?
— Было два часа, а потом полтретьего, потому что, помню, я два раза смотрела на мой будильник возле кровати, сэр, первый раз, когда выходила, а второй раз, когда вернулась.
Паркер хотел еще что-то сказать, но Джо неожиданно встал и, показывая Марте Коули ключ, а потом деревяшки, обратился к ней с тем же вопросом, с которым обращался к старому Райсу.
— Нет, я никогда их не видела, сэр… — ответила кухарка без колебаний.