Ты за это заплатишь
Шрифт:
– Не валяйте дурака, – сказал я. – Отключился как раз я. Спросите эту крошку. Она вам расскажет. Лучше возьмите в соседней комнате бутылку с бренди – в ней полным-полно снотворного.
– Что за бренди? – заинтересовался Флаггерти.
Один из копов отправился в спальню и через пару секунд вернулся обратно.
– Нет там никакого бренди, – доложил он.
– Этого следовало ожидать, – сказал я, пожав плечами. – Ну так спросите же ее. Она вам расскажет.
– Незачем мне ее спрашивать! – прорычал Флаггерти. – Гостиничный коммутатор зафиксировал звонок, сделанный
– Очень ловко, – сказал я.
– Вы с Херриком говорили. Вы были пьяны и озлоблены. Вы ведь убийца, Кейн. Вы убиваете, не раздумывая. Вы как бешеная собака! Херрик вас не испугался, и поэтому вы застрелили его. И вы были пьяны настолько, что позабыли об этом в ту же секунду. И вот что я вам скажу. Вам не терпелось оказаться в постели с этой шалавой. Она ведь дожидалась вас в постели, верно?
Я рассмеялся ему в лицо:
– Спросите ее. Она мой свидетель. – Я взглянул на мисс Уандерли. – Слушай, детка, вчера вечером ты сказала, что ты на моей стороне. Так вот тебе возможность это доказать. Ты единственная, кто может пролить свет на это дело. Надеюсь на тебя. Я тут крепко влип. И ничего не могу поделать. Но если тебе хватит духу, ты скажешь правду и вытащишь меня. Нам классно было вместе. Нам еще может быть классно вместе. Только ты должна быть за меня. Так скажи им.
– Подождите, – сказал Киллеано, поднимаясь на ноги.
На его лице читалась смесь подозрительности и сомнительного дружелюбия. Он пытался изобразить, что, несмотря на его желание мне помочь, он понемногу убеждается, что я кругом виноват. Сыграно было недурно. Он пересек комнату и остановился перед мисс Уандерли.
– Ваше слово в суде не будет иметь особого веса. Вы тоже под подозрением. Если Кейн не убивал Херрика, тогда его убили вы. И я объясню почему. Дверь-то была заперта изнутри! Так что не лгите. Может, Кейн вам симпатичен, но правду сказать придется, поэтому ложь в вашем положении просто непозволительна.
Тут я понял, что они предусмотрели все. Если мисс Уандерли подтвердит, что я отключился, тогда они повесят убийство на нее. Им плевать – лишь бы повесить его на кого-нибудь.
– Ладно, детка, – сказал я. – Лги, если хочешь. Он прав. Они нас перехитрили.
– Ничего не буду говорить, – сказала она и расплакалась.
Вот это было как раз по части Флаггерти. Он схватил ее за плечо и сдернул со стула.
– Ты будешь у меня говорить, шлюшка! – проорал он и встряхнул ее так, что у нее запрокинулась голова.
Я вскочил с места и добрался до него раньше, чем оба копа успели шевельнуться.
Развернув его к себе, я врезал ему в челюсть. Отличный получился удар, я ощутил, как костяшки пальцев сосчитали ему зубы. Он отшатнулся, сплюнув кровь. Прямо бальзам на сердце.
Потом копы набросились на меня, один из них дал мне по голове дубинкой.
Когда я очухался, Флаггерти уже сидел. На голове у меня вспухла шишка, зато он лишился
Киллеано призвал нас к порядку.
Понемногу все успокоилось, однако Флаггерти недостаточно оклемался, чтобы продолжать дознание. Киллеано взял это на себя. Он встал перед мисс Уандерли, широко расставив свои короткие ноги.
– Вы будете сидеть под арестом, пока не расскажете нам, что случилось, – пригрозил он.
– Да какая теперь разница? – спросил я, потирая ушиб. – Зачем такие сложности? Скажи им, что ты отключилась и ничего не знаешь. У них все равно есть все свидетели, какие им нужны.
Один из копов шлепнул меня по губам.
– Заглохни, – велел он.
– Это тебе еще отольется, – пообещал я, и он отодвинулся под моим взглядом.
Мисс Уандерли поглядела на Киллеано, затем на меня. Она была бледна, но в глазах у нее горел огонек, даривший мне надежду.
– Он этого не делал, – сказала она. – Все было инсценировано. Мне плевать, что со мной будет. Он этого не делал! Слышите? Он не виноват!
Киллеано смотрел на нее так, словно не верил собственным ушам. Его жирная физиономия пожелтела от злости.
– Ах ты, сука! – заорал он и дал ей пощечину.
Один из копов сунул свою дубинку мне под подбородок и потянул на себя. Двигаться я не мог – я даже дышать не мог.
Флаггерти с Киллеано просто стояли, глядя на мисс Уандерли. Она держалась за покрасневшую щеку и смотрела на них.
– Он этого не делал! – повторила она с яростью. – Оставьте себе свои поганые деньги. Можете меня убить. Но я не стану его оговаривать!
Я сипло выразил свое одобрение.
Киллеано развернулся к Флаггерти.
– Арестуйте их, – приказал он тонким, надтреснутым голосом. – Она пойдет соучастницей. И как следует обработайте обоих. – Он посмотрел на мисс Уандерли. – Ты об этом еще пожалеешь, – сказал он, пересек комнату, открыл дверь и вышел, тихо затворив ее за собой.
8
– Пусть этот гад оденется, – сказал Флаггерти, – присмотрите за ним.
Оба копа и два фараона в штатском отконвоировали меня в ванную.
– Что, оттянемся по полной, когда доставим тебя в управление? – проговорил один из фараонов в штатском.
Крупный парень с красным грубым лицом и жесткими зелеными глазами, по фамилии Хайамс. Второй фараон, очень тощий, явно страдал несварением. У него были длинный красный нос и такие оттопыренные уши, что он напоминал такси с распахнутыми дверцами. Его называли Солли.
– Надеюсь, мне тоже будет весело, – отозвался я, улыбаясь ему.
Полицейский, ударивший меня раньше, ткнул мне в ребра дубинкой.
– Одевайся, умник, – сказал он. – Я тоже из тех, кто займется тобой.
Я натянул одежду. Они прощупывали каждую тряпку, прежде чем дать ее мне. Не оставили мне ни шанса.
Солли сказал:
– Надеюсь, Флаггерти даст нам поработать с красоткой.
– С ней он поработает сам, – сказал Хайамс. – Но я бы посмотрел.
– Какой облом! – воскликнул Солли, облизнув губы. – Только подумать, разобрать на части такую куколку.